Валерий Золотуха: Великий поход за освобождение Индии

- Это не есть револютионный сут. Это есть палакан. Я смотрю на этот конвоир и тумаю: потему у него на сапоках грязь, а у потсутимого - сапоки, как у белоко офитера на палу?

- Да чего тут думать, Казис Янович, все видели, как он его сюда на закорках тащил! - подсказал кто-то.

- Это не есть револютионный сут. Тистиплина катастрофитески патает.

Пьянка, траки, маротерство...

- Так сидим же без дела, Казис Янович, скучно!

- Скорей бы на Варшаву!

- Скутьно? - возвысил голос комкор.

- Сейтяс стелаю весело. Тля сокранения тистиплины в корпусе претлакаю комантира эскатрона Новикова - расстрелять.

- Ох! - испуганно выдохнула Наталья.

Лапиньш первым поднял руку и повернулся к сидящим напротив красноармейцам. Он смотрел на одного, другого, третьего, и никто не выдерживал взгляда его маленьких прозрачных глаз - все поочередно поднимали руки. Их становилось все больше и больше. Было тихо и страшно. И вдруг кто-то засмеялся. Смех был сдавленный, но веселый. Лапиньш заметался взглядом по залу. А смех становился громче и свободнее.

Смеялся Новиков. Не смеялся уже, хохотал.

- Ты що, Иван? - растерянно спросил его Ведмеденко и улыбнулся.

- Смешно дураку...

- прокомментировал кто-то раздраженно.

Но смех штука заразная. Загыгыкал Ведмеденко, закатился Колобков, засмеялись те, кто был за Новикова, а потом и те, кто был против. Глаза Лапиньша стали белыми, рука судорожно ковыряла кобуру.

- Есть еще одно предложение! - вскакивая, звонко выкрикнул комиссар Брускин.

- Товарищ Новиков - злостный нарушитель дисциплины, и наказание, которое предлагает Казис Янович, сегодня соответствует тяжести содеянного. И если мы сейчас вынесем этот приговор, то это будет справедливый приговор, потому что наш суд сегодня - самый справедливый суд в мире. У нас заседают не какие-нибудь двенадцать паршивых присяжных, а десятижды двенадцать, присягнувших собственной кровью! Но не сегодня-завтра мировая революция огненным смерчем пронесется по всей планете и принесет с собой новый суд, в котором будут новые миллионы присяжных! И как бы тут не совершить нам ошибку, товарищи...

Вдруг наш приговор окажется недостаточно справедлив, и тогда нас самих надо будет судить по всей строгости нового закона! Поэтому я предлагаю принять предложение товарища Лапиньша, но применить его условно, отложив дело товарища Новикова до рассмотрения его в Мировом Революционном Трибунале!

- Правильно!

- Молодец, товарищ комиссар!

- Да здравствует товарищ Брускин!

- Да здравствует мировая революция!

Предложение понравилось всем. Во-первых, потому, что смерти Новикова здесь все же никто не желал, а во-вторых, потому, что это решение еще на шаг приближало к мировой революции.

- Товарищ Лапиньш! - закричал, вбегая в мечеть, телеграфист, путаясь в телеграфной ленте. - Товарищ Лапиньш! Телеграмма от товарища Ленина!

...Индийское солнце плавно погружалось в Индийский океан. Оставляя следы на песке, шли вдоль берега членкор Ямин и Шурка Муромцев.

- Понимаете, Олег Януариевич, - говорил, задыхаясь от волнения, Шурка, - я соглашался с вами в том, что найденные мною кавалерийские шпоры и стремена остались от англичан, что пуговицы от красноармейских гимнастерок - это наша послевоенная помощь дружественному индийскому народу, но... после этой находки... Они здесь были, понимаете, были!

- Нет, их здесь не было! - убежденно и твердо сказал Ямин.

- Почему?

- Потому что их не могло здесь быть!

Шурка торопливо вытащил из кармана находку, постучал пальцем по ордену.

- А это? Что это такое, Олег Януариевич?

Ямин остановился.

- Мы ведем раскопки эпохи Великих Моголов. Столько потрясающих находок! Один шлем Бабура чего стоит. Это же будет сенсация в научном мире! И только вы, Шура, один вы находите нечто подобное. Могу я вас спросить почему?

Шурка задумчиво посмотрел вдаль. Индиец в набедренной повязке вытащил на берег лодку со спущенным парусом и, отдыхая, держась за поясницу, смотрел на них. У его ног крутилась большая черная собака.

- Не знаю, - тихо сказал Шурка и перевел взгляд на Ямина. - Может быть, потому, что я ищу?

- А вы не ищите, понимаете, не ищите! Я запрещаю вам искать! - закричал вдруг Ямин.

Шурка потрясенно смотрел на него. Ямин виновато улыбнулся.

- Извините, Шура... Извините и послушайте... Вы мой любимый ученик. Уверяю - вас ждет блестящее будущее!

Если только вы забудете про все это раз и навсегда!

Шурка посмотрел на злосчастную находку в своей руке, потом на Ямина.