Татьяна Александрова - Огнь поядающий

Подумав немного, василевс потребовал, чтобы прямо в приемный атрий было приведено одно из подразделений схолариев-готфов, охраняющее дворец, человек тридцать, но чтобы расположились они не в самом атрии, а за дверями и были наготове. После этого он велел вызвать к себе евнуха.

Ничего не подозревающий Евтропий шел на беседу с василевсом уверенно, чувствуя в душе бодрящее раздражение. Он понимал, что Аркадий решил от него избавиться, и подозревал козни Евдоксии, но не видел в этом непреодолимых препятствий. Детки заигрались в царя и царицу, надо всего лишь отвесить им шлепков и поставить в угол!

Размеренной походкой Евтропий вошел в атрий, где Аркадий восседал на троне, окруженный свитой. За ним, положив руки на спинку трона, стояла Евдоксия. Только взглянув на лицо василевса, Евтропий понял, что его положение сложнее, чем он ожидал, но постарался до последнего выдержать тот же невозмутимый тон.

– Ты звал меня, твоя милость? – спокойно спросил он.

– Тебе не передавали моего указа? – так же спокойно вопросом на вопрос ответил Аркадий.

– Указа? – Евтропий изобразил на лице недоумение. – Мне принесли какую-то странную хартию, но я решил, что это недоразумение и что кто-то подделал твою подпись…

– Однако ты не решился сразу обратиться ко мне за разъяснениями, – прозрачные глаза Аркадия стали похожи на льдинки.

– Я не посчитал это дело срочным и не хотел отрывать тебе от дел, – пожал плечами Евтропий. – Но сейчас ты можешь объяснить мне, в чем дело?

– Указ, если ты его прочитал, был подписан мной, – с расстановкой произнес василевс.

– Но… чем вызвана такая немилость? – Евтропий даже отступил на несколько шагов назад.

– Причина – требования военного магистра Гайны и всех готфских войск. Я не знаю, обидел ли ты чем мятежника Тривигильда, или он лжет, но факт остается фактом: на посту консула ты не сумел достичь примирения, а напротив, обострил противоречия между мирным населением и готскими войсками. В итоге целые области Малой Азии подверглись разорению. Лев, полководец, посланный тобой, также не справился с задачей и погиб сам. Мы ценим твои прежние заслуги, но сейчас ты не справился и должен уйти, чтобы не разжигать конфликт еще сильнее.

– Ах, вот как, – пробормотал Евтропий, кривя губы. – Значит, ты сдал меня, угождая варварам?

– Как ты смеешь говорить с его милостью таким тоном? – возвысила голос Евдоксия, сверкая черными глазами. – Вы слышали? Слышали? Препозит Евтропий преступил все границы! Только вчера он нанес оскорбление мне, а сегодня – самому императору! Доколе мы будем терпеть эту тиранию?

Евтропий стиснул челюсти, и дико завращал глазами.

– Вы бы, ваши милости, сначала сами научились управлять государством так, чтобы в нем сохранялся прочный мир, а потом уже избавлялись от преданных и заслуженных соратников, – произнес наконец он.

– Довольно! – громко произнес Аркадий. – Я больше не намерен это терпеть…

При этих его словах без какой-либо команды в атрий изо всех проходов во множестве устремились схоларии-готфы, решительно направлявшиеся к Евтропию.

Евтропий, прекрасно помнивший, как четыре года назад точно такие же варвары на месте закололи Руфина, сначала еще попятился, а потом, забыв о солидности, бросился бежать. Готфы, точно охотничьи собаки, почуяв кровь, бросились за ним.

– Стойте! – крикнул Аркадий, беспомощно вскидывая руки, но было уже поздно. Поток вооруженных, одетых в доспехи солдат уже хлынул в криптопортик, по которому с несвойственным возрасту и комплекции проворством, тяжело дыша, бежал препозит кувикула и консул Римской империи, еще недавно всесильный Евтропий.

– Останови их, они убьют его! – обратился Аркадий к стоявшему рядом префекту претория Востока Евтихиану.

– Такая ли это беда, твоя милость? – вкрадчиво спросил тот.

– Я приказываю! – срывающимся голосом крикнул Аркадий и Евтихиан широкими шагами, но не переходя на бег, устремился вслед за воинами.

Евтропий бежал, задыхаясь и пыхтя, и чувствовал, что силы его на исходе. Тяжелый топот солдатских сапог гремел за самой его спиной. Однако за криптопортиком уже сияла открытая галерея, выходящая в сад, примыкавший к наружной стене. Галерея возвышалась над садом на высоту примерно в два человеческих роста. В обычное время Евтропий ни за что не стал бы прыгать с такой высоты, но сейчас у него мелькнула мысль, что это, может быть, его единственная надежда на спасение, если, конечно, он не сломает себе шею. Евнух оглянулся. Расстояние между ним и его преследователями все сокращалось и составляло уже не более десяти локтей. Последним усилием Евтропий перекинул ногу через заграждения, слыша, как затрещала разрываемая ткань хитона, подтянул вторую, повернулся и прыгнул, согнув ноги и выставив вперед руки.