Татьяна Александрова - Огнь поядающий

– Может, и достойная, но смотреть на нее противно.

– Она же не стремится к замужеству…

– Да кто ее возьмет такую? От нее воняет…

– Не надо так, Евдоксия! – Аркадий укоризненно покачал головой. – Ты же сама – пламенная христианка. Одни крестные ходы, в которых ты участвуешь, чего стоят! Десять-пятнадцать миль пешком – не каждая женщина это выдержит.

– Я не «каждая женщина», – продолжала горячиться василисса. – Я дочь Бавтона! Отец, пока был жив, воспитывал меня, как мальчика. Научил плавать и подтягиваться на руках. Мне нетрудно пройти пятнадцать миль, я бы и в пять раз больше прошла – ради детей… Может быть, за мое усердие Господь сохранит их…

Из глаз ее брызнули слезы.

– Ну, хорошо, будет тебе праздник, все, как ты хочешь! Только сама не танцуй, пожалуйста, как в прошлый раз…

Евдоксия уже хотела было возразить, но тут вблизи зазвучал высокий голос евнуха.

– Ваша милость…

Василисса вздрогнула и обернулась, недовольно хмурясь. К ложу приближался препозит кувикула Евтропий, о котором они с Аркадием недавно говорили. Это был высокий человек лет пятидесяти, с тонкой от природы костью и обычной водянистой полнотой, какая бывает у скопцов.

– Ваша милость, позвольте мне похитить вас для неотложных дел… – вкрадчиво обратился он к василевсу, наклоняясь и доверительно заглядывая ему в лицо большими черными глазами из-под разлетающихся бровей. Когда он говорил, становилась особенно заметна ассиметрия нижней части его лица.

– Неужто такие неотложные, Евтропий? – василевс посмотрел на него с упреком.

– Требуются ваши подписи…

– Ладно, иду…

Аркадий, нехотя поднимаясь передал жене Пульхерию, которая вдруг заревела.

– Ой, она же мокрая! – ахнула Евдоксия, ощупывая малышку, и кликнула кормилиц. Младшую девочку унесли, а старшая осталась с матерью.

Между тем Аркадий и Евтропий удалились в рабочий тавлин василевса.

– Вот тут надо подписать, твоя милость! – Евнух взял с полки кипу хартий.

Аркадий опустился в кресло и начал бегло просматривать документы.

– О налогах… Еще о налогах… О судопроизводстве… О лишении церкви права убежища…

Он поднял недоумевающий взгляд на стоявшего рядом Евтропия.

– Но… что это? Зачем? Разве такое решение не противно совести и милосердию?

– Ваша милость! Я понимаю ваше человеколюбие, но церковь в наших условиях становится прибежищем государственных преступников, которые, скрываясь в ней, уходят от заслуженного наказания…

– Нет, я не подпишу это, – покачал головой Аркадий. – Не вижу оснований.

– Мне очень жаль, что я не сумел убедить вас в необходимости этого шага, – вздохнул Евтропий. – Но должен вам сказать, что полномочия и привилегии, предоставленные церкви, вообще избыточны.

– В том, что касается церкви, я продолжаю политику моего отца, – возразил Аркадий. – Да, он считал своим долгом поддерживать истинную веру и проявлять непримиримость к различным ее извращениям. Эта позиция кажется мне единственно приемлемой.

Евтропий нервно заходил по тавлину взад-вперед.

– Ваша милость, вы должны понять, что вы правитель всего государства и отец для всех своих подданных, а не только для христиан!

– Мое главное дело как правителя и отца моих подданных – забота об их душах, возразил Аркадий. – Истинная церковь указывает людям единственный прямой путь ко спасению. Могу ли я позволить им блуждать по окольным тропам?

– Я всецело разделяю ваши убеждения, ваша милость, но от слишком резкого напора вы можете лишиться потенциальных союзников. Кроме того, к побуждениям истинным примешиваются человеческие страсти. Разве для кого-то секрет, что церковь завладевает собственностью граждан, особенно слабых и подверженных внушению женщин…

– Ты имеешь в виду госпожу Олимпиаду?

– И ее в том числе. Упорный фанатизм заставляет ее избегать брака, а на ее имения уже зарится архиепископ Иоанн…

– Как тебе не совестно! – Аркадий нахмурился и отмахнулся от евнуха. – Во-первых, у меня нет ни малейшего сомнения, что архиепископ – честнейший человек и ни крохи лишней не возьмет в свою пользу. Во-вторых, не сам ли ты предложил его кандидатуру?

– Я тоже не сомневаюсь в честности архиепископа Иоанна, – закивал Евтропий, продолжая расхаживать взад-вперед. – Но факт тот, что его стараниями церковь богатеет. А церковь – это не только сам архиепископ. И то, что приобретает он, расходится по карманам его подчиненных…

– Насколько мне известно, архиепископ всеми силами борется с злоупотреблениями, что даже вызывает недовольство.