Бэзил Томсон - Шпионаж во время войны

В первые месяцы войны некоторые ирландцы начали выступать в Америке на трибунах, украшенных переплетенными между собой германскими и ирландскими флагами, и пытались доказать американцам тождественность немецких и ирландских интересов. Мы это знали. Гораздо труднее было поверить сообщению, что Роджер Кэзмент поддерживал тайные сношения с германским послом в Вашингтоне фон Бернсдорфом. Краткое изложение политической карьеры этого лица разъяснит причину нашего удивления.

Кэзмент, родом из Северной Ирландии, был не католиком, а протестантом, и ни его деятельность, ни его выступления не обнаруживали в нем склонности к ирландскому национализму. Во время бурской войны он занимал пост британского вице-консула в Делагог-Бей, где работа его была безупречной. Назначенный затем в Южную Америку, он проник в провинцию Путумайо, откуда присылал длинные сообщения о жестокостях плантаторов, совершаемых над туземными рабочими-индейцами. Перед его описаниями бледнели все зверства, описанные в «Хижине дяди Тома». Он очутился в центре внимания и стал героем чувствительных политиков. Не следует, однако, думать, что он сознательно себя рекламировал или преднамеренно искажал и преувеличивал рассказанные ему факты. Нет сомнения в том, что в Конго злоупотребляли властью, как и во всех других странах мира. Несомненно также, что туземцев эксплуатировали в Путумайо.

Мне неоднократно случалось подолгу беседовать с Роджером Кэзментом; его чарующее обращение с людьми, легкость, с которой он одевал на себя личину, лучше всего идущую ему, делали из него прекрасного актера, так как игра его была естественной, непосредственной и бессознательной. Он воплощал в себе не одного Роджера Кэзмента, а целую дюжину, начиная с Кэзмента, который мог проливать слезы над страданиями индейцев в Путумайо, и кончая Кэзментом, который свободно вращался среди подонков общества; начиная с Кэзмента, завсегдатая светских салонов, и кончая Кэзментом — посетителем самых грязных притонов.

Кэзмент вернулся в Лондон в 1911 г., на этот раз для того, чтобы обсудить с членами палаты общин сделанные им разоблачения в Путумайо. По представлению министра иностранных дел сэра Эдуарда Грея имя его было включено в список лиц, награжденных орденом по случаю дня рождения короля. Он получил титул кавалера (ниже баронета). Кэзмент выразил свою благодарность за это скромное отличие в письме на имя сэра Эдуарда Грея, которое было потом зачитано на его процессе.

«Сэр Эдуард Грей!

Мне трудно найти надлежащие слова, чтобы отблагодарить за честь, которую король столь милостиво мне оказал.

Я глубоко тронут свидетельством доверия и хорошей оценкой данной моей работе в Путумайо, нашедших свое выражение в вашем письме, в котором вы объявляете, что король соблаговолил наградить меня титулом кавалера.

Выражаю вам свою искреннюю благодарность за этот драгоценный знак вашего уважения и вашей личной поддержки; я бесконечно тронут оказанной мне его величеством честью.

Я желал бы лично принести к стопам его величества мои верноподданнические чувства, после того как вы мне передадите знак отличия, столь милостиво пожалованный мне монархом.

Примите уверения, дорогой сэр Эдуард Грей, в совершенном моем уважении.

Роджер Кэзмент».

Вскоре после его разоблачений инцидентов в Путумайо, о которых он доложил министерству иностранных дел, стали поступать сообщения о некоторых поступках Кэзмента, грешащих против нравственности, и во избежание публичного скандала, который могло бы вызвать его увольнение, ему предложили подать в отставку и назначили пенсию. Он пошел по этому единственному оставшемуся ему пути, зная, что министерство иностранных дел никогда не предаст гласности действительную причину его увольнения. После этого Кэзмент быстро сошел с арены общественной деятельности.

В августе 1914 г. Кэзмент возвратился из поездки в Западную Ирландию и находился в Соединенных Штатах. Для человека без положения времена были очень тяжелые. После того как он так долго играл роль любимца общественного мнения, ему было вдвойне тяжело очутиться в положении простого чиновника в отставке.

В то время он, вероятно, был под гнетом горьких размышлений об обстоятельствах, вызвавших его отставку, и горел желанием вызвать какую-нибудь сенсацию, создать драматическое положение, которое поразило бы мир.