Сергей Алексеев - Крещение Руси и Владимир Святой

Но столь ли велики были просчеты Владимира? То, что таковые имелись, сомнений не вызывает. Иначе сама история ближайших по его смерти десятилетий пошла бы иначе. Но только ближайших десятилетий. Прочные основания, возведенные Владимиром, оказались настолько надежны, что даже кровавая распря его наследников не поколебала единства страны. Напротив, она стала прелюдией к новой ступени единения. Может быть, даже избыточной – и затем сменившейся удельным распадом. Но и в этом распаде сплоченная Владимиром Русь продолжала осознавать себя единым целым – политическим, этническим и не в последнюю очередь религиозным. Так не стоит ли вместо того, чтобы уноситься мыслью на века вперед, ставить князю в вину деяния ближних и дальних наследников, просчитывать упущенные возможности, трезво посмотреть на то, что именно он сотворил и оставил в наследство?

При Владимире Русь стала богаче и стабильнее, чем при его предках. На торговых путях, шедших через страну, установился мир, который княжеская власть уверенно защищала. Выросли новые торговые и ремесленные центры. При Владимире возникли – иногда и прямо его усилиями – десятки новых городов. Именно городов, а не просто огороженных градов. Владимир начал укреплять в стране законность – на основе уже не обычного права, а княжеского, государственного суда.

Ярополк правил, по сути, землями лишь полян и древлян. Владимир же объединил под властью Киева все восточнославянские племена, многих финнов и балтов. Русь Владимира не только многократно превышала размерами владения Ярополка – такое сравнение может показаться кому-то несправедливым (хотя почему?). Она превосходила и Русь Святослава, и Русь Игоря. Даже с учетом финального отпадения Новгорода. На всем этом огромном просторе за все правление Владимира лишь дважды против него вспыхивали мятежи. Конец правления был весьма драматичен – но предшественник Владимира и вовсе не смог удержать власть, а Ярослав не решился нападать на отца. Естественно, что вместе с территорией росло и население Руси. Но росло оно и на коренных землях. Свидетельство тому – устремлявшиеся (и устремляемые князем) на окраины потоки колонистов.

Приняв крещение и крестив страну, Владимир начал прививать законы новой, христианской нравственности. Прославившее его милосердие было лишь одним из проявлений начавшегося глубинного процесса. Владимир сделал первые шаги и в заботе о распространении славянской грамотности, включавшей Русь в мир христианской культуры. Количество письменных памятников в его годы возрастает, и недаром именно к той поре относится древнейшая дошедшая до нас хотя бы фрагментарно русская книга. Основываются первые на Руси подлинные школы.

Справедливо считать Владимира отцом русской цивилизации. Введя христианство вместо разноголосицы племенных культов, он дал русской культуре сердцевину, ту высшую ценность, без которой цивилизации нет. И памятником этого возвел монументальный храм Богородицы в Киеве – нечто прежде невиданное на Руси. Распространение кириллической письменности, основание новых городов – все это труды по выстраиванию здания цивилизации. Здания, до сих пор поражающего своей великой историей и – даст Бог – не менее великим будущим.

Не менее справедливо считать Владимира и строителем – пусть не завершителем строения – Русского государства. Его трудами установилась целостная структура Русской земли с единым, централизованным в Киеве управлением. Вместо гигантского союза племен появилась та реальность, которую современная наука зовет «Киевской Русью». С принятием христианства Русь вошла в семью христианских народов. Не все было благополучно в этой семье в те годы – но границы и независимость Руси получили общее международное признание. Труды Владимира в области законодательства выглядят скромнее. Но именно он заложил ту основу, на которой позже трудился Ярослав Мудрый.

Владимир вовсе не был безупречным политиком и дипломатом. Кстати, был совсем неплохим полководцем, при всем своем миролюбии – за всю жизнь проиграл лишь одну битву. Ошибки же и проступки в его политике проистекали где от суровых нравов полуязыческой эпохи и собственной вспыльчивости, где, напротив, от простой человеческой доброты и Божьего страха. Если бы он их не совершал, то нашлись бы все равно охотники обвинять его и в мягкотелости, и в жестокости. Но то, что при всех своих правительских недостатках князь все же добился столь значимых результатов – не в его ли пользу? А может, в пользу сопутствовавшей ему высшей милости? Владимир оказался подлинным устроителем Русской земли, зиждителем русской цивилизации, первым творцом простоявшего тысячу лет величия. Слава его заслужена мирскими трудами. Но это следствия, а не причина. Славен Бог во святых Своих.