Сергей Алексеев - Крещение Руси и Владимир Святой

Ярослав, конечно, тоже не терял времени даром. Высвободившиеся деньги он направил на наем варягов. В Новгороде – явный вызов Киеву – начался монетный чекан. На блестяще выполненных сребрениках красовалась легенда: «Ярославле сребро». Весной того же 1014 году, едва ли случайно, сблизившийся с Ярославом норвежец Олав Толстый оставил доводившие его до Англии викингские походы и отправился в отчие края воевать за королевский престол. Олаву сопутствовал – весной 1015 года в битве при Несьяре он наголову разбил ярла Свейна Хаконарсона и выбил его из страны. Ко двору Ярослава, привлекаемые возможной поживой, прибывали многочисленные наемники и из Норвегии, и из Швеции.

Обе стороны считали себя правыми и призывали на помощь высшие силы. На монетах Ярослава отсутствует княжеское изображение, а есть только княжеский знак и образ святого Георгия – явно в пику киевским сребреникам. Но и на тех в последние месяцы правления Владимира появилось новое посвящение: «Серебро святого Василия». Что же, мы вправе считать, что молитвы были услышаны. Как отмечает в этой связи летописец, «Бог не дал дьяволу радости».

Дождавшись Бориса и собравшись уже было в поход, Владимир внезапно разболелся. На зиму он остался в княжеском имении Берестовом. По весне же пришли тревожные вести о новом нашествии печенегов. Кочевников по-прежнему подстрекал Болеслав, сам пока занятый на Западе и не имевший сил для собственного вторжения. Болезнь одолевала великого князя. Он вверил киевскую дружину и собранную против Новгорода рать Борису и послал его против печенегов.

Больной Владимир оставался в Берестовом, ожидая возвращения сына. В Киеве нарастала тревога. Сторонники Святополка подняли голову и выступали почти открыто. Перед лицом возможного нападения с Севера нужда в сильном князе становилась еще более очевидной. Нового новгородского завоевания никто из горожан не хотел. Доверие Владимира к углубленному в веру Борису вызывало у какой-то части знати лишь раздражение, а для партии Святополка Борис превращался в главного врага. Тем более что и его сторонников среди верных дружинников Владимира имелось немало. Обеспокоенный происходящим, решился бежать в свой далекий муромский удел находившийся в Киеве Глеб. Даже в землях непокорной муромы ему казалось сейчас безопаснее, чем в Киеве. Молодой князь, несмотря на мятеж, сохранял полное доверие к Ярославу и надеялся на его защиту в случае вокняжения Святополка. Ярослав же, в свою очередь, остался расположен к Глебу. Он, помимо прочего, нуждался в вестях с юга и в надежном посреднике. Нападать на Киев сам Ярослав не собирался и готовился только к обороне.

Перед отъездом Глеб пошел в Десятинную церковь и долго, со слезами, молился там. Нестор передает эту молитву так: «Господи мой Иисусе Христе, Его же ради все стало! Как Ты есть помощник на Тебя уповающим, внемли и увидь, что хотят сотворить рабу Твоему Борису, моему брату, – Ты ведь ведаешь все. Но если и меня осудил быть убитым во граде сем, не бегу от устроения Твоего, – если же нет, будь со мною во всяком пути, не оставь меня, Господи Иисусе Христе, и не предай меня в смерть, ибо Ты Спас и Тебе слава во веки, аминь». Помолившись, Глеб подошел к иконе Богородицы, пал перед ней ниц, встав же, облобызал и с тем вышел из храма. Выйдя, он с сопровождающими спустился к реке, где для него уже приготовили ладью. Глеб покинул Киев и вскоре благополучно достиг своего града. Отсюда он сослался с Ярославом, донеся до него вести о болезни Владимира.

Вполне возможно, что к этому времени вести уже запоздали. Владимиру не суждено было дождаться возвращения Бориса. Болезнь усилилась, и он почувствовал приближение конца. 15 июля 1015 года в Берестовом великий князь русский скончался. Перед смертью Владимир обратился к Богу, которому вручал свою душу, с проникновенной молитвой: «Господи Боже мой! Не познал Тебя Богом, но помиловал меня и святым крещением просветил меня. И познал Тебя, Боже всех, Святый Творец всей твари, Отче Господа нашего Иисуса Христа! Слава Тебе с Сыном и Святым Духом, Владыко Боже! Не помяни моей злобы – не познал я Тебя в поганстве, ныне же Тебя знаю и вижу. Господи Боже мой! Помилуй меня – если хочешь меня казнить и мучить за грехи мои, казни Сам меня, Господи, бесам же не предай меня». Так, в сознании былых скорбей и в чистом уповании на милосердие Господне, Владимир отошел в лучший мир. Умер он хотя и в страхе – страхе Божьем, – но без отчаяния и мучений, «предал душу свою с миром Ангелам Господним».