Владимир Сядро - Загадки истории. Маршалы и сподвижники Наполеона

Как вскоре выяснилось, генерал Ж. Сугам (Суам), который возглавлял корпус в отсутствие Мармона, сразу же после отъезда своего командира в Париж получил из Главного штаба приказ немедленно присоединиться к основным силам армии. Кроме того, Наполеон прислал офицера, чтобы тот сопроводил Мармона или генерала, его замещающего, к нему в Фонтенбло для обсуждения возможной операции по наступлению на Париж. Генерал Сугам решил, что император узнал о тайном соглашении командования корпуса с союзниками и хочет арестовать или расстрелять предателей. Тогда с согласия других генералов армии ночью 5 апреля Сугам перевел 6-й корпус за линию расположения союзных войск и сдал его врагу. Ничего не подозревавшие солдаты и офицеры корпуса не знали о предательстве, полагая, что приближаются к вражеским войскам, чтобы атаковать их. К тому же ходили слухи об отречении императора. Только одна дивизия Люготта отказалась выполнить приказ Сугама и перейти к Версалю.

Только с рассветом солдаты и офицеры поняли, что преданы своими изменившими воинскому долгу генералами, но уже ничего не могли поделать. Корпус со всех сторон был окружен кольцом австрийских войск. По утверждениям некоторых исследователей, получив известие о поступке генерала Сугама, Мармон сразу же покинул особняк Нея. Представители императора больше его не видели. Когда позднее они встретились с Александром I, то их ждал уже иной прием. У русского императора был новый сильный аргумент: армия не поддерживает Наполеона, корпус Мармона перешел на сторону коалиции. Поэтому теперь союзники отказывались признавать права Бонапартов на трон, и их требование было однозначным – полное и безусловное отречение Наполеона. Прощаясь с Коленкуром, император Александр сказал: «Убедите вашего повелителя в необходимости подчиниться року. Все, что только будет возможно сделать для почета (Наполеону), будет сделано».

Итак, переход корпуса маршала Мармона на сторону союзной армии предопределил исход переговоров. Но был ли он инициирован самим Мармоном? Об этом мы еще расскажем.

6 апреля посланцы вернулись в Фонтенбло и были приняты Наполеоном. По их лицам император сразу понял, что произошло, но потребовал полного отчета.

Выслушав его, Бонапарт подписал акт отречения от престола. «Так как союзные державы провозгласили, что император Наполеон есть единственное препятствие к установлению мира в Европе, то император Наполеон, верный своей присяге, объявляет, что он отказывается за себя и своих наследников от трона Франции и трона Италии, потому что нет такой личной жертвы, даже жертвы самой жизнью, которую он не был бы готов принести в интересах Франции», – говорилось в документе, подписанном Наполеоном. Бывшему властелину Франции предоставили в пожизненное владение остров Эльбу у итальянского побережья, ему также сохранили титул императора и выделили личную охрану в несколько сотен человек. 20 апреля в парадном дворе Белой Лошади дворца Фонтенбло произошло знаменитое прощание императора-полководца со своей старой гвардией. Трогательная сцена этого прощания описана в многочисленных трудах. Поседевшие в боях наполеоновских сражений не могли сдержать слез, когда отъезжала карета их кумира-императора. В целом, армия продолжала любить Наполеона и, отдай он приказ, не раздумывая пошла бы в бой. Корпус маршала Мармона бонапартисты назвали «ротой Иуды». «В течение некоторого времени, – пишет В. Слоон, – Мармону удавалось играть роль героя, но вскоре его тщеславный, пустой характер выказал в истинном свете его поведение. Из титула герцога Рагузского, который носил Мармон, выработалось слово „рагузада“, служившее синонимом измены». Во время суда над маршалом Неем в палате пэров Мармон голосовал за казнь «храбрейшего из храбрых», чем еще больше запятнал себя в глазах как соратников, так и простых французов.

Узнав об измене Мармона, Наполеон сказал: «Мармон нанес мне последний удар».

Что же касается самого маршала Мармона, то, как пишет Делдерфилд: «Герцог Рагузский, очевидно, был в ужасе от сложившейся ситуации – в попытке защитить династию он ее фактически предал». Между тем известно, что уже вечером 6 апреля курсы акций Французского банка резко подскочили почти вдвое – котировавшиеся неделю назад в 520–550 франков, они поднялись до 920–980 франков. «Такого огромного скачка на бирже не было уже многие годы, – пишет Манфред. – Некоторые ловкачи заработали за один день миллионы. Среди них был и герцог Рагузский – маршал Мармон». Таким образом, можно с уверенностью сказать, что Мармон извлекал прямую выгоду из сложившейся ситуации, хотя очевидно, что она не являлась его прямой целью.