Владимир Сядро - Загадки истории. Маршалы и сподвижники Наполеона

Перед отъездом из Эссона я объяснил генералам, которым я оставлял командование корпусом (старшему среди них Суаму, а также Компану и Бордессулю), причины своего отъезда. При этом я пообещал им, что вернусь. В присутствии полномочных представителей императора я дал им приказ, что бы ни происходило, не делать никаких движений до моего возвращения. Затем мы поехали в генеральный штаб принца Шварценберга (4 апреля), чтобы получить там официальное разрешение на поездку в Париж. В разговоре с этим генералом я отказался от начатых переговоров. И я объяснил ему причины. Мои действия имели целью спасение моей страны, и когда меры, принятые совместно с моими товарищами и по соглашению с Наполеоном, стали позволять достичь этой цели, я не мог действовать изолированно. Он прекрасно понял меня».

Для согласования условий отречения к русскому императору Александру I Наполеоном была направлена делегация во главе с министром иностранных дел А. Коленкуром (герцог Виченцский). В ее состав Наполеон включил маршалов Нея и Макдональда, а в последний момент дополнил ее еще и маршалом Мармоном. «Я могу рассчитывать на Мармона. Это один из моих давних адъютантов… У него есть принципы чести. Ни одному из офицеров я не сделал столько, как ему…» – пояснил император свой выбор. Но он сильно заблуждался в отношении своего «давнего адъютанта» и его «принципов чести».

После капитуляции Парижа Мармон оказался перед выбором: следовать ли ему дальше за Наполеоном, утратившим, по его мнению, чувство реальности, полностью обанкротившимся как политик и поставившим Францию на грань катастрофы, или же подчиниться декрету Сената во имя спасения страны от вражеского нашествия, низложившего Наполеона и династию Бонапартов. Маршал посчитал, что дальнейшая борьба не имеет шансов на успех, и решил встать на сторону Сената, который уже плясал под дудку Талейрана. К тому же не стоило сбрасывать со счетов тот факт, что репутация герцога Рагузского в тот момент была высока как никогда. Как пишет Делдерфилд, «Мармон начал видеть себя в роли генерала Монка (Джордж Монк – один из главных деятелей Реставрации династии Стюартов в Англии после смерти Кромвеля; возвел на престол Карла II Стюарта), в роли человека, который, примирив интересы военных и гражданских лиц в уставшей от войны Франции, заслужит рукоплескания соотечественников и благодарность потомков». «Он мысленно видел Францию благоденствующей, – пишет В. Слоон, – благодаря восстановлению мира и общественного порядка, причем вся честь приписывалась исключительно только ему, и повсюду возносились хвалы великодушному его патриотизму. Между тем цель эта могла быть, по его мнению, достигнута не только без всякого ущерба, но даже с соблюдением личной выгоды».

Утром 4 апреля в штаб маршала Мармона прибыл представитель австрийского фельдмаршала князя К. Шварценберга (главнокомандующий главной союзной армией), предложивший маршалу покинуть армию Наполеона и перейти со своим корпусом на сторону союзников. Мармон колебался с ответом, но в конце концов принял это предложение. Вскоре уполномоченные Наполеона, направлявшиеся на переговоры с русским царем, прибыли в штаб 6-го корпуса, чтобы довести до Мармона поручение императора. Герцог Рагузский известил их о своих переговорах с австрийским представителем, но о заключенном с ним соглашении умолчал. Когда возмущенные посланцы Наполеона потребовали от Мармона прервать всякие контакты с врагом, тот пообещал им это и присоединился к делегации. Александр I принял французских посланцев дружелюбно – это была действительно элита Франции. В основном российский император согласился с их предложениями, но окончательное решение отложил на следующий день, чтобы обсудить ситуацию со своими союзниками. В принципе, российский и австрийский императоры не возражали против «воцарения» трехлетнего Наполеона II при регентстве Марии-Луизы. Поддерживал эту линию и австрийский политик Меттерних. Регентство Марии-Луизы должно было усилить австрийские позиции во Франции. К тому же Александр отрицательно относился к Бурбонам. Русский император склонялся в пользу Евгения Богарне, либо Бернадота, или представителя династии Бонапартов.

Утром 5 апреля, перед тем как снова ехать на переговоры с русским императором, министр иностранныйх дел А. Коленкур и военачальники встретились за завтраком у маршала М. Нея. Во время завтрака стало известно, что ночью 6-й корпус Огюста Мармона перешел на сторону противника. В то утро Мармон, войдя в комнату, якобы произнес: «Все потеряно! Я обесчещен! Мой корпус ночью по приказу генерала Сугама перешел к врагу. Я отдал бы руку, чтобы этого не было…» На эти слова Ней гневно воскликнул: «Скажите лучше – голову, и то будет мало!»