Геродот - История Древней Греции

Геродот и Фукидид. Двойная мраморная герма. Римская копия с греческого оригинала

Господствующий в настоящее время взгляд на сочинение древнеэллинского историка решает поставленный вопрос, говоря вообще, в его пользу; особенно взгляд этот присущ специалистам-филологам и историкам Эллады. Достаточно указать, например, на то, что в посмертном труде профессора Аландского «История Греции» 1885 года, издание Бэра («Сочинения Геродота») признается совмещающим в себе все, что сделано для объяснения древнего историка. Между тем именно Бэр представляет наиболее характеристический пример безусловного доверия к «отцу истории» и неутомимых усилий защищать своего автора по возможности на всех пунктах. Вот как выражается Бэр в статье о Геродоте по занимающему нас вопросу: «Новейшие исследования о странах и сооружениях, описанных Геродотом и частью наблюдаемых еще в наше время, поразительным образом подтверждают достоверность и точность всех его известий, изображений и описаний, как сделанных на основании собственного осмотра. Так, например, кое-что рассказанное и описанное Геродотом из Востока, внутренней Азии, Египта, оказывается и теперь еще точно таким же, каким видел его «отец истории». В этом отношении путешествия образованных европейцев на Восток, предпринятые с начала нынешнего столетия, и вызванные ими изыскания местностей и сооружений, описанных уже Геродотом, много помогли лучшему толкованию и пониманию отдельных частей его труда и тем самым все больше и больше содействовали признанию совершенно ошибочным и несправедливым прежнего сильно распространенного воззрения на историка как писателя легковерного, часто суеверного, детски наивного, поддававшегося всякого рода обманам со стороны жрецов. И чем больше открывается для нас Восток, чем многочисленнее становятся сношения наши с ним и привлекают все большее число образованных и ученых путешественников в эту колыбель европейской культуры, тем с большим правом мы можем рассчитывать на дальнейший приговор в том же смысле. Действительно, нет ни одного почти сочинения, ни одного известия путешественника, которые не доставляли бы подтверждения какого-нибудь показания Геродота или не помогали бы лучшему уразумению его сочинения».

Утвердившийся в науке взгляд на Геродота находится в резком противоречии с мнением, господствовавшим о нем в древности. Не успел еще «отец истории» выпустить в свет труд свой целиком, как ему пришлось отвечать на сомнения его слушателей и во второй части труда настаивать на верности своих известий (VI, 43; III, 80). Ближайший преемник его в историографии, Фукидид, зачисляет его в разряд прозаиков, преследующих не историческую истину, а минутное развлечение слушателя или читателя; вместе с тем, не называя Геродота по имени, полемизирует с ним в некоторых отдельных пунктах древней истории эллинов.

Современник Ксенофонта, придворный врач Артаксеркса Мнемона, Ктесий из Книда составляет свою ассирийско-персидскую историю, между прочим, с целью изобличить лживость Геродота в соответствующих частях его труда. В «Библиотеке» Фотия читаем: «Ктесий рассказывает историю Кира, Камбиса, мага Дария и Ксеркса, причем везде почти расходится с Геродотом, во многом изобличает его лживость и называет сочинителем». Манефон, Гарпократион, Феопомп, Страбон, Цицерон, Лукиан, Иосиф дают мало веры показаниям «отца истории», а Псевдо-Плутарх, живший вероятно в I веке по Р. X., пишет особое рассуждение «о злопамятстве Геродота», в котором старается доказать, что ошибки его были сознательным извращением фактов. К числу «баснописцев» относил его и Аристотель. Такое мнение древности держалось и в новой Европе, особенно под влиянием рационалистического настроения XVIII века, которому ненавистны были наивность и подчас действительно грубое суеверие древнего историка. Один из выдающихся германских филологов второй половины прошлого века Рейске говорит, что никогда не было историка, который превосходил бы Геродота в ловкости и умении обманывать читателя.

С началом археологических разысканий на Востоке происходит решительный поворот в воззрениях на Геродота. Легковерный болтун и сознательный лжец превратился в добросовестнейшего и надежнейшего свидетеля, которого следовало только верно понимать для того, чтобы с его помощью обогащать науку вполне достоверными данными. Мнение это нашло себе многообразное подтверждение и окончательную санкцию в классическом труде Дж. Роулинсона «The History of Herodotus»: «A new English version edited with copious notes and appendices, illustrating the history and geography of Herodotus, from the most recent sources of information embodying the chief results historical and ethnographical which have been obtained in the progress of cuneiform and hieroglyphical discovery» [218]. Английский переводчик приобщил к своему переводу «отца истории» массу научных сведений, добытых к тому времени исследованием вещественных памятников, клинообразных и иероглифических надписей, каковые сведения, что видно по самому названию труда, должны были служить главным образом иллюстрацией или оправдательными документами к тексту переводимого историка.