Николай Платошкин - История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том 2

Кандидатуру Обрегона поддержали почти все левые силы, в том числе и компартия. Коммунисты не обманывались насчет реальной цены популистской фразеологии бывшего президента, но считали, что триумф Серрано или Гомеса приведет к установлению в стране реакционной военной диктатуры. В этих условиях Обрегон представлялся меньшим из двух зол. «Коммунистическая партия убеждена, что победа генерала Арнульфо Гомеса будет не только означать сохранение буржуазного строя, но и поведет к установлению военно-клерикальной диктатуры, сугубо реакционного правительства, готового к услугам латифундистов и американского капитала в деле ликвидации Конституции 1917 г. и уничтожения рабочих и крестьянских организаций. По нашему мнению, А. Обрегон является гарантией, не гарантией интересов рабочих и крестьян, а гарантией против установления диктатуры… против реставрации консервативных порядков». Так оценивала ситуацию коммунистическая газета «Эль Мачете» 2 июля 1927 года.

1 июля 1927 года Серрано и Гомес встретились в столичном ресторане с целью согласовать единую кандидатуру от оппозиции. Они условились образовать согласительную комиссию в составе шести человек (по трое от каждого кандидата) для выработки общей тактики борьбы. Однако Серрано саботировал создание комиссии – он уже сделал ставку на приход к власти силой, так как не верил в то, что власти пойдут на действительно свободные выборы. Прессе по итогам беседы двух генералов Гомес сказал: «Вы может заявить, что между нами не существует разногласий».

В отличие от Серрано, Гомес активно включился в предвыборную гонку и объехал много штатов. В центре текстильщиков, городе Орисаба он возложил венок на могилу рабочих, погибших при расстреле забастовки во времена Диаса. «Мне приятно находиться в данный момент в этом фабричном центре, где трудится на благо всей страны большая группа рабочих, представителей того класса, за дело которого я борюсь с 1906 года…» Гомес имел в виду знаменитую забастовку в Кананеа 1906 года, в которой он участвовал как простой рабочий.

С каждым днем полемика между Гомесом и Обрегоном становилась все ожесточеннее. Ничего подобного за всю историю президентских выборов в Мексике не наблюдалось. В то время, когда Серрано обедал с Гомесом в ресторане, Обрегон в публичном выступлении в Ногалесе (штат Сонора) назвал генералов гибридом, который производит еще более жалкое впечатление, чем оба они в отдельности. Даже высокий моральный облик Гомеса Обрегон объяснил тем, что, кроме этого, ему просто нечего предъявить народу. Он постоянно выставлял своих противников жалкими марионетками реакции (эта точка зрения превалирует в научных кругах и по сей день). Обрегон обвинил Гомеса в том, что он привлекает на свою сторону элементы, которые уже предали правительство в 1923 году, – то есть подспудно уже отнес соперника к мятежникам, сравнив его с де ла Уэртой. [711]

Гомес тоже не оставался в долгу. 17 июля 1927 года он заявил, что обрегонисты хотят спровоцировать оппозицию на вооруженное выступление и начать новую гражданскую войну в стране. Для таких политиков он, Гомес, уже приготовил два места: «остров трех Марий (традиционное место пожизненной ссылки в Мексике – прим. автора) и два метра под землей». Гомес говорил, что никаким революционером Обрегон не является и примкнул к революции только после ее победы (это было чистой правдой), как «многие амфибии в революционных водах». Обрегон подхватил тему амфибий и прокомментировал слова Гомеса так: «Раздавленная лягушка квакает особенно громко».

22 июля Гомес сказал, что Обрегон исполняет такую же «жалкую» роль, как и кандидат Каррансы Бонильяс в 1920 году, – роль официального кандидата властей, которого хотят насадить против воли народа. Действительно, по словам бывшего министра в правительстве Каррансы Палавичини, Обрегон в ходе кампании передвигался в правительственном поезде, в Мехико жил в президентском дворце и пользовался телеграфом бесплатно. В 1920 году он сам протестовал против таких привилегий правительственного кандидата.

В свою очередь, Обрегон 24 июля театрально провозгласил в Мехико, что если реакция развяжет войну, то он и его сторонники подставят свою грудь под пули и пойдут на бой «с улыбкой на устах». Но Гомес нащупал болевую точку бывшего президента. Он говорил, что единственное, что сделал его соперник на благо народа в годы своего президентства, – провел железную дорогу до своего ранчо, чтобы «облегчить продажу бараньего гороха с громадных землевладений, которые принадлежат генералу Обрегону в Соноре». Гомес сравнил Обрегона с другим мексиканским генералом и президентом – Санта-Анной, который в середине XIX века отдал американцам половину территории Мексики и стал символом предательства. Но если Санта-Анна все же отдал половину страны, чтобы спасти другую половину, то Обрегон готов продать американцам всю Мексику в обмен на президентское кресло. А что касается «улыбки на устах», Обрегон всегда держался далеко от переднего края, предпочитая отдавать приказы о физическом устранении своих врагов. Намек на убийство Вильи был более чем очевиден. [712]