Николай Платошкин - История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том 2

Бичом мексиканской революционной армии являлось огромное количество самозваных генералов и старших офицеров. В 1917 году на 147 тысяч военнослужащих приходилось 11 дивизионных генералов и 58 бригадных. Обрегон увеличил количество бригадных генералов до 600, и в 1925 году их было все еще 459.

Несмотря на массовые расстрелы мятежных генералов в 1923–1924 годах, старших офицеров армии было все еще слишком много. Иногда бригадные генералы командовали батальонами. После мятежа пришлось раздать высшие звания лояльным офицерам, и к 1927 году дивизионных генералов стало 31, а бригадных – 134 (при Диасе бригадных генералов в 1910 году было 99). При этом в революционной армии появилось еще и звание генерала-бригадира (низший генеральский чин) – в 1927 году их было 248. В 1927 году один генерал в мексиканской армии приходился на 335 военнослужащих, во Франции это соотношение было 1 к 1662, в США – 1 к 1755. По-прежнему многие войсковые части испытывали преданность только к своим командирам и при их переводе в другой район страны следовали за ними.

В Мексике 20-х годов не было ни всеобщей воинской повинности (при Диасе в армию в качестве рекрутов забирали смутьянов, бедняков, а иногда и уголовников; Карранса вместе с самой федеральной армией отменил и принудительные наборы), ни генерального штаба, который занимался бы военным планированием. Существовал только личный штаб президента, которому подчинялась президентская гвардия. Фактически в мексиканской армии не было полноценных войсковых соединений – пехота делилась на батальоны. В этом смысле чин дивизинного генерала был полностью эфемерным – дивизией такой генерал не командовал. В кавалерии основной боевой единицей был полк, иногда не превышавший по численности эскадрона.

Тяжелого вооружения у мексиканской армии имелось очень мало. В основном солдаты были оснащены американскими винтовками систем «спрингфельд» и «энфилд». Так как патроны к этим винтовкам в Мексике не производились, боеспособность мексиканской армии полностью зависела от США. Пестковский писал: «В последнее время оказалось, что эти винтовки никуда не годятся. Тогда правительство закупило в Германии 4000 ружей системы «Маузер»… Амуниционных фабрик в Мексике нет: существуют, правда, на бумаге две таких фабрики. Но одна совсем бездействует, а другая работает лишь частично». «Вся эта армия, – подытоживал полпред, – совершенно не надежна. Ненадежность армии усиливается и тем, что вследствие «экономии» Кальеса 140 генералов оказалось не у дел, и сейчас они конспирируют против правительства». [697]

Неудивительно, что Кальес не доверял армии. 30 июля 1925 года временный поверенный в делах США в Мексике сообщил в Вашингтон, что Кальес и Моронес подписали совместный документ, предусматривающий постепенный роспуск армии и замену ее рабочими батальонами, состоящими из членов КРОМ. Хотя американский дипломат сомневался в способности Кальеса распустить армию, само появление подобного плана говорило о недовольстве президента состоянием вооруженных сил.

Амаро создал в мае 1925 года Комиссию по изучению и реформе военного законодательства, и 16 марта 1926 года появились первые законы о военной реформе. Особое значение исполняющий обязанности военного министра уделял воспитанию лояльности военных по отношению к гражданским властям, прежде всего к президенту.

Пытался Амаро и бороться с коррупцией. Однако это было весьма сложно, если учесть, что самый авторитетный генерал в стране Альваро Обрегон лично создал систему тотальной коррумпированности высшего офицерства во время своего президентства. [698]Обрегон считал, что если генералы, как и он, займутся бизнесом, им будет что терять при очередном мятеже. Он любил повторять, что нет в мексиканской армии генерала, который устоял бы перед «выстрелом в 50 тысяч песо». Кроме того, коррумпированность военных позволяла Обрегону использовать против них при необходимости компромат. Например, генерал Серрано во время пребывания на посту военного министра проиграл в казино 80 тысяч песо, и этот долг был погашен федеральным казначейством. Во время предвыборной кампании 1927–1928 годов Обрегон не уставал обличать коррумпированность своего противника, которую ранее сам же и поощрял.

Первый из принятых в марте 1926 года законов – «Закон о дисциплине» – был фактически уставом мексиканской армии. Одна из его статей запрещала военнослужащим вмешиваться в политику, другая – жаловаться на приказы командиров. Специальный раздел закона регулировал применение дисциплинарных взысканий. Вводились суды чести, которые рассматривали такие проступки, как пьянство, азартные игры, растраты и преступную небрежность при несении службы.