Николай Платошкин - История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том 2

Другой закон – об отставке и пенсиях – регламентировал условия выхода военнослужащих на пенсию. Этот закон был очень важен, так как многие генералы и старшие офицеры не уходили из армии, опасаясь резкого ухудшения своего материального положения. По новому закону в отставку можно было уходить добровольно после 20–35 лет службы (в зависимости от звания). При достижении определенного возраста отставка становилась обязательной. Например, капитаны должны были уходить в отставку по достижении возраста в 50 лет, полковники – 60, дивизионные генералы – 70 лет. Таким образом, высшее офицерство (большинству генералов было не более 40 лет) закон особо не затрагивал. Закон вводил пенсии для военнослужащих-инвалидов и их семей.

Третий закон Амаро регламентировал порядок присвоения воинских званий и наград. В мирное время присвоение очередного звания увязывалось с военным образованием (до этого сами генералы повышали своих подчиненных вне всякой зависимости от выслуги или военного опыта). В военное время повысить в звании могли за геройский поступок (вроде предотвращения захвата противником артиллерийского орудия). К подвигу в военное время приравнивалось и участие в подавлении военного мятежа. В этом случае звание присваивал вышестоящий командир, однако требовалось подтверждение командования соединением.

Четвертый закон регламентировал взаимоотношения с офицерами и солдатами, требуя от них безусловного повиновения президенту республики. В законе описывалась организационная структура мексиканских вооруженных сил, а все военнослужащие делились на активную часть, резерв и запас. Впервые законом учреждались военно-учебные заведения.

27 июля 1925 года Амаро стал военным министром. В сентябре того же года он закрыл на 10 месяцев единственный военный колледж страны, чтобы коренным образом пересмотреть его учебную программу за счет включения в нее гражданских дисциплин. За образец Амаро взял Высшую военную школу Франции (французская армия в то время считалась сильнейшей в мире). Министр активно поощрял сотрудничество офицеров с органами печати и сам основал ряд газет.

В целом военная реформа Амаро предполагала создание регулярной армии вместо революционных частей, которые лишь условно можно было считать единым организмом. Однако в 1927 году точка зрения военного министра еще не разделялась большинством генеральского корпуса. Генералы считали армию не просто вооруженными силами, а гарантом революционных завоеваний, хотя под этими завоеваниями понимали разные вещи. Основой же своего положения генералы считали не приказы военного министра, а личный вклад в победу революции, который у многих был весомее, чем у Амаро и даже Кальеса.

В этих условиях никто не сомневался, что президентом Мексики в 1928 году будет опять избран генерал. Вопрос был только в том, сумеет ли армия выдвинуть единого кандидата. Несколько кандидатов могли бы прямиком привести страну к гражданской войне, как уже случилось в 1923–1924 годах.

В своем последнем докладе в Москву от 1 июня 1927 года Коллонтай сообщала: «Самым активным сейчас в Мексике вопросом… является вопрос о президентских выборах. Хотя выборы будут еще в июле 1928 года, но борьба вокруг будущего президента уже сейчас принимает серьезный и обостренный характер… Все данные говорят о том, что выборы – вернее, подготовка к ним – не обойдутся без «решающих боев», в буквальном смысле этого слова». [699]

Генерал Арнульфо Гомес

На июнь 1927 года, как докладывала Коллонтай, вырисовывались три возможных кандидата. Во-первых, Обрегон, «наиболее близкий теперешнему правительству». Во-вторых, генерал Арнульфо Гомес, высказывавший недовольство правительством еще в 1925 году и отправленный в почетную ссылку в Европу, – по оценке полпреда, «фигура грубого солдата» и «кандидат контрреволюционных групп». «Но опасность его кандидатуры состоит в том, что, несмотря на то, что он является представителем реакционных сил, все же некоторые анархо-синдикалистские рабочие элементы и часть клерикальных крестьян готовы поддержать его в борьбе с правительством».

По данным Коллонтай, США «глубоко и зорко» следили за предвыборной борьбой в Мексике, и желательным для них кандидатом был Гомес. Как она уточнила – пока. [700]

Приходится признать, что в оценке Гомеса Коллонтай некритично воспринимала информацию проправительственных кругов. Реакционность Гомеса состояла в том, что он ненавидел Моронеса (отсюда и поддержка анархо-синдикалистов, непримиримых врагов КРОМ). А так как Моронес всегда щеголял сверхрадикальной фразелогией, то своих врагов он, естественно, величал реакционерами.