Николай Платошкин - История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том 2

Мексиканский президент, как правило, по собственному усмотрению набирал свой кабинет. Политические взгляды того или иного кандидата в министры значили гораздо меньше, чем личная преданность главе государства. Пестковский метко заметил, что Кальес набрал свое правительство «с бору и сосенки».

Как отмечал первый советский полпред, «значительную часть своей энергии правительство тратит на урегулирование конфликтов на местах. Бывают случаи весьма курьезные. Так, например, в Монтеррее (столица штата Нуэво-Леон) одна партия в палате накануне голосования по какому-то вопросу, дабы обеспечить себе большинство, похитила одного депутата противной партии и упрятала его куда-то. На другой день потерпевшая партия похитила таким же образом трех депутатов у первой». [690]

Мексиканские выборы, писал Пестковский, «делаются» или господствующей партией, или центром в «весьма грубых формах. Лучшей иллюстрацией служат последние выборы муниципалитета в столице. Победил список Мексиканской Рабочей Конфедерации (КРОМ – прим. автора), получивший 10 200 голосов, в то время когда всех голосующих было лишь 11 000, а в столице находится не менее 89 000 избирателей. Ясно, что господствующая партия доставила избирательные бюллетени лишь своим сторонникам. Выборы уже были опротестованы другими партиями, но центральная власть утвердила их. Та же картина, но с еще большими злоупотреблениями господствует и в провинции. В результате чего получается, что в одном штате оказываются избранными 2 или даже 3 палаты (палатой сокращенно называли нижнюю палату конгресса каждого штата – прим. автора) одновременно, что приводит часто к вооруженной борьбе. Тогда вмешивается центр и утверждает ту власть, которая ему больше по душе». [691]

Полпред приходил к абсолютно верному выводу: «Сущность настоящего внутреннего политического положения Мексики состоит в том, что при наличии демократической Конституции на деле господствует диктатура». [692]

Моронес в 1927 году сам видел себя на посту президента, однако не ушел в отставку с поста министра за год до выборов, что автоматически лишало его возможности баллотироваться. Даже самоуверенный лидер КРОМ понимал иллюзорность своих шансов – в Мексике реальным претендентом на президентское кресло мог быть только генерал. Поэтому КРОМ добивался продления президентства Кальеса путем изменения Конституции – увеличения срока президентских полномочий с 4 до 6 лет.

Генерал Франсиско Серрано

Армия прочила на роль главы государства Альваро Обрегона. Однако статья 82 Конституции запрещала президенту баллотироваться на новый срок – непереизбрание главы государства было своего рода священным и основным принципом революции 1910 года. Уже в 1925 году была предпринята попытка внести в Сенат законопроект об изменении этого положения, но пробный шар лопнул – поправку сенаторы не поддержали. Сам Кальес, по воспоминаниям его приближенных, тоже был против изменения Конституции.

В этих условиях решил выдвинуть свою кандидатуру генерал Франсиско Серрано. Он родился 6 августа 1889 года в штате Синалоа, во время гражданской войны был начальником штаба Обрегона, а при его президентстве – военным министром. С семьей бывшего президента Серрано связывали родственные узы: на его сестре женился брат Обрегона. Самого Франсиско все считали едва ли не любимым сыном Альваро. Серрано спас жизнь Обрегону, уговорив Вилью в 1914 году не расстреливать приехавшего к нему с миссией мира сонорца. Отличившись при подавлении мятежа де ла Уэрты, он был назначен на ключевой пост командующего столичным военным округом. Затем Обрегон отправил Серрано, большого любителя женщин вообще и публичных домов в частности, в Европу, чтобы тот отучился от вредных привычек и приобрел необходимый для управления государством опыт. Серрано не сомневался, что Обрегон и армия, а значит, и Кальес, поддержат на выборах его кандидатуру.

Мексиканский политик и писатель Мартин Луис Гусман, лично знавший Серрано, фактически посвятил его трагической судьбе уже упоминавшийся выше роман «Тень каудильо». Серрано там выведен под именем генерала Агирре. «Игнасио Агирре… не был красив, но обладал – и это его вполне устраивало – статной фигурой, в которой сила сочеталась с юношеской гибкостью; его облик пленял мужественностью, легко и незаметно восполнявшей недостатки воспитания. В лице Агирре, далеком от совершенства, было нечто, придававшее его чертам не только приятность, но и даже привлекательность. Может быть, то была мягкая линия овала? Или правильные пропорции лба и носа, с четкими мазками бровей? Или же полные мясистые губы, которые к углам рта образовывали прямую энергичную складку? Матовая чистота кожи, оттененная аккуратно подбритыми усами и бородой, скрадывала нездоровый цвет лица; точно так же манера щуриться, когда он смотрел вдаль, – признак начинающейся близорукости, – не казалась у него недостатком». [693]