Муслим Мурдалов - Материалы к истории народов Северного Кавказа

LXXXIII.1-го ноября. Отправился я с командою до Кизляра и доехав до Сулейманова броду, остановясь, ночевал.

LXXXIV.2-го ноября. По прошению владельцев Бамата и Касая ездил в коши их при одной реке, где ими мне при ротмистре Черкесове сказано, что они всемерно кашкатовских владельцев без выгону не оставят, от которых выехав и в силу превосходительного господина генерал-майора и Кизлярской крепости коменданта Алексея Алексеевича Ступишина ордера, ротмистра Черкесова с пятнадцатью человеками в Кабарде следовал в путь и при урочище Ераште ночевали.

За тем майор Татаров имел ночлеги: 3 ноября в урочище Донском, 4 – в ур. Казиеве, 5 – в ур. Крюке, 6 – пониже Каргалинской станицы, и наконец 7 ноября возвратился в город Кизляр и этим указанием окончил свой дневник.

Стр. 27 …«На заре туманной юности»… то бишь на заре проникновения в Терскую область русских, многие из современных «туземцев» не сидели на тех землях, которыми теперь владеют и на достаточность которых жалуются, во всем обвиняя русских.

Я не буду говорить об осетинах, современное сносное существование которыхвсецело обязано русским, выведшим этот народ на свет из ущелий горных, освободившим его от тяжелого подневольного ярма данничества кабардинцам, поселившим на прекрасной плоскостной земле, отнятой у тех же кабардинцев; создавшим ему еще в 1764 году в Моздоке первую на Кавказе школу, прежде чем таковая была создана для собственных русских, живших 200 лет на том же Кавказе; содержавшим на собственный счет при этой школе учащихся детей (осетинских), платившим этим детям жалованье (при чем, «корыстолюбие», по выражению Буткова, – «отцы сих детей и родственники, приезжая в Моздок, отбирали даваемое им жалованье и оставляли их в крайней бедности, без обуви»; наконец создавшим им самую азбуку и начатки той «культуры», которыми они справедливо гордятся, – обо всем этом говорить было бы тяжело для русского человека.

Напомню лишь один маленький исторический факт, имеющий для меня важное значение: «Владикавказ и прочие устроенные для сообщения с Грузиею укрепления, – говорится в „Материалах“ Буткова (т. II, стр. 195), – в 1788 году (за возвращением 26 октября 1787 г. из Грузии полковника Бурнашова с войсками) оставлены, как больше сделавшиеся нам в тягость, нежели в пользу; поселившиеся при В-зе Осетинцы паки выбрались в горы тем паче, что Кабардинцы малой Кабарды сих поселившихся из гор (в 1784 г., при основании крепости) в особую слободу Осетинцев сильно притесняли и разоряли».

Зато остановлюсь на «аборигенах» здешних мест: ингушах и чеченцах.

Посол Семен Звенигородский, путешествовавший в 1589—1590 г.г. с дьяком Торхом в Кахетинскую землю, оставил подробный маршрут своего путешествия и пребывания в различных местах по реке Сунже, начиная от «Соншина городища» в устьях Сунжи и кончая Дарьялом, у нынешнего Владикавказа, и нигде не находил нынешних обитателей и «владетелей этих мест чеченцев и ингушей». Зато ночевал «в 18 числе» (сентябре) «на Холопенском городище, что был город Темираксака»). Такое название рабий город или рабий рынок, как хотите, равно как имя грозного Тимура за двести лет перед сим проведшего здесь свои полчища, достаточно хорошо объясняют отсутствие в то время по Сунженской линии «Туземцев».

В то же время кабардинский князь Оклас или Алкас, обитавший с шатрами своими на нынешней Владикавказской равнине и бывший проводником посольства, ведя с послами переговоры о подданстве своем России, на Соншином городище говорил Семену Звенигородскому:

«учните меня в государеве жалованье честна, как и иных Кабардинских князей, которые под государевою рукою и по реке по Терке и по Сунше и по иным рекам в рыбных и в звериных ловлях и во всяких угодьях им волно и по перевозам их по реке по Терке и Сунше и по иным рекам самих и их людей государевы стрельцы вольные казаки перевозят». (Белокуров. Сношения России с Кавказом». Вып. 1-й. Стр. 143—144).

Эти вольные казаки (Гребенские) ушли с Сунжи, как известно, только в 1711—12 гг. на левый берег Терека и до самого межевания землемера Безобразова в 1802 г. распоряжались правым берегом.

Позволительно спросить, кому могли принадлежать в то время Терские и Сунженские территории и за кем должна их считать «благопопечительная история»?

Приведенные «благопопечительной историей» дальнейшие «факты», такого рода: