Станислав Данилов - Дорюрикова Русь. Фрагменты забытой истории

Пролистаем чуть-чуть подальше «шамбаровского» труда и придем к продолжателям дела Рюрика: «В 879 г. бурная жизнь великого князя и кагана Руси Рюрика Годолюбовича подошла к концу. Он начинал ее несчастным сиротой и изгоем… Командовал горсткой варягов на борту пиратского корабля – а умирал во дворце, окруженный домочадцами, сотнями придворных и слуг. Наследником остался сын Игорь, но он был еще ребенком, и место регента занял его дядя Олег. Впрочем, надо иметь в виду, что Олег (Хельги) – не личное имя, а тронное. То есть, титул, который было принято употреблять вместо имени. Этот титул (в буквальном переводе «священный») нередко встречается в скандинавских источниках, он означал одновременно «вождь» и «жрец»…Олег происходил из норвежского королевского рода, но о национальности правителя во все времена было принято судить не по крови, а по делам…» [Шамбаров, 2010].

Читаешь и думаешь, надо же! И вождь, и жрец, так и проситься продолжить фразой известной русской поговорки – «и на дуде игрец»! Ну а что с источниками? Но в этом длинном абзаце нет ни одной ссылки на крайне неожиданные утверждения, кроме как на труд Гумилева Л. Н. «Древняя Русь и Великая Степь» в вопросе об этимологии слова «Хельги». Степь и Скандинавия, а тем более скандинавские языки – это немного разные вещи. А ещё на Гумилёва надо ссылаться очень осторожно: специалистом по истории Скандинавии он никогда не был.

Что же касается самих скандинавских антропонимов «Хельги» и «Хельга», которые пытаются навязать в качестве исходного материала для русских княжеских имен «Олег» и «Ольга», то их повсеместное распространение в Скандинавии началось уже после того, как там появилось прилагательное «den helige» в значении «святой», что не могло быть раньше окончательного утверждения христианства в скандинавских странах, которое датируется концом XI – началом XII вв.

Пытаясь обойти этот факт, ибо даже человеку, мало смыслящему в истории, трудно приложить прилагательное «святой» к язычнику, викингоманы выдумывают небылицы на ходу. Святой у них превращается в священного, а оттуда уже до «вещего Олега» – рукой подать. Однако и этого недостаточно. Прямо «на коленке» придумывается некий титул «ольг», разумеется, скандинавского происхождения [Егоров, 2012, с. 41–43]. Не обделили и княгиню Ольгу. Титул, которым Егоров, ещё один норманоправдоруб, награждает Ольгу – «каганесса» [Там же, с. 44] по праву бы заслужил своё участие в любом выпуске «Смехопанорамы», особенно если бы в зрителях сидели какие-нибудь тюркские и монгольские племена.

Откуда, с какого, или почему именно так, не объясняется нисколько, однако попутно, для вящей убедительности все здравомыслящие люди, не верящие в эту ахинею, объявляются Егоровым параноиками, дословно «неклинический диагноз вышеназванной паранойи» [Там же, с. 12]. Хотя по стилю изложения как раз это очевидно в отношении именно Егорова. Видимо для полного обретения чувства превосходства над публикой, ошеломленному читателю предлагается опровергнуть эту чушь. Но надо сказать, что всё это известно в широких кругах со времён Ломоносова и опровергнуто тогда же. А Шамбаров и Егоров, в данном случае апеллируя к старым доводам норманистов, показывают себя не с лучшей стороны. Но не только в данном вопросе и не только они.

Странно, что Шамбаров вообще причислил Олега к норвежскому королевскому роду. Это намек как раз на норвежского короля Олафа Святого, но… Он же жил на сто лет позже Олега! А как тогда понять Шамбарова, когда он говорит, что Олег был дядей Игоря? Если Рюрик Годолюбович (поясним читателю вместо Шамбарова, что отец Готлиб был отцом Рюрика и убит датскими викингами, согласно Мекленбургским генеалогиям, летописному памятнику XVII века) был ободритским (балто-славянским князем), то, как норвежец Олег мог быть ему братом, и, следовательно, дядей Игоря? А как объяснить полное молчание о «королевичах Хельгах» в скандинавских летописях? Из чего вообще делается вывод о принадлежности Олега к норвежцам? В общем, возникает одна мешанина, и у читателя естественно неизбежно возникают ассоциации с каким-то гибридом от истории…

Тут ещё надо упомянуть, что ни с того ни с сего Шамбаров прилагает к Рюрику необычный титул «каган» степного, восточного происхождения, весьма странно сочетая его с «великим князем». И надо сказать, что к части русских князей такой титул действительно применялся в некоторых источниках, а именно: в «Слове о законе и благодати» (XI в.) каганом назван Владимир Святой, в «Исповедание веры» киевского митрополита Иллариона, (сер. XI века) каганом назван Ярослав будущий «Мудрый». На граффити на стене собора св. Софии в Киеве имеется надпись: «Спаси господи кагана нашего…», рядом с надписью начертана большая буква «С», что дало основания считать, что речь идет о киевском князе Святославе Ярославиче (1076–1078 гг.).