Салават Асфатуллин - Башкиры в войнах России первой четверти XIX века

Артиллерийский поручик Н. Е. Митаревский, исполнявший в это время уже должность адъютанта корпусного командира графа Остермана – Толстого, записал: «Я приехал в Москву 4 декабря: но Москва ли это была? Деревянные дома, которых было прежде так много, большей частью исчезли! На месте их торчали большие голые трубы, как огромные призраки. Каменные дома превращены в безобразные закоптелые стены. Кремль взорван; церкви сожжены, или разграблены и осквернены. В таком виде предстала глазам моим Москва Белокаменная в декабре 1812 г.» [352].

Казаки действовали настолько хорошо, что заслужили даже вынужденную похвалу неприятеля: «Единственные неприятельские войска, с которыми мы приходили в соприкосновение, были казаки; как ни желал император раздобыть нескольких пленных, чтобы получить от них какие-либо сведения об армии, нам при стычках не удавалось захватить пленных… Все свои затруднения он (Наполеон) приписывал исключительно помехам со стороны казаков» [353].

За 33 дня пребывания Наполеона в Москве партизанами и крестьянами было уничтожено или пленено до 30 тыс. французов. Это оказало серьезное влияние на весь ход дальнейших событий [354]. Михайловский – Данилевский указывает, что «из Москвы выступило 105000 вооружённых солдат, 605 пушек и много тысяч нестроевых при обозе, который состоял из 10000 карет, колясок, фур, телег, разных экипажей и повозок, нагруженных продовольствием и награбленной добычей. Сопоставляя данные о численности неприятеля при вступлении в Москву и количество полученных подкреплений с силою, выступившею из Москвы, выходит, что Наполеон потерял за это время (активных партизанских действий – авт.) до 30000 человек от болезней, взятых партизанами и убитых народом» [355].

В Москве Наполеон провел 36 дней, с 2(14) сентября по 7(19) октября.

Наполеон в горящей Москве. Худ. А. Адам. Перв. четв. 19 в.

Столь долгое сидение на московском пепелище он назовет позднее «величайшей ошибкой» всей своей жизни, рассудив, что не пожар Москвы погубил его, кик считали многие, а пятинедельное ожидание мира в бездействии. Пожар, напротив, должен был бы доказать, что «русское правительство и народ не хотят вступать ни в какие переговоры» и что надо было уходить из Москвы сразу, «на другой же день по Калужской дороге» [356].

В РГВИА есть множество фондов, касающихся войн в интересующий нас период, есть и сведения о башкирах в первой четверти XIX века, но чаще они скрыты под общим определением «казаки». Для нашей темы наиболее редким оказался найденный подлинный рукописный рапорт полковника Кудашева о захвате 1-м Башкирским полком 22-х французов с подлинной припиской рукой Кудашева и его автографом.

Исходя из всего изученного, приходим к следующим выводам:

– Окружа Москву партизанскими отрядами, Кутузов лишил возможности неприятеля фуражироваться, то есть держал их на голодном пайке. Что внесло раздоры среди многонациональной армии Наполеона и привело к окончательному падению сплоченности её рядов.

– Находясь в Москве, Наполеон приказами подтянул к себе 30 тысяч свежих войск, но столько же уничтожили российские партизаны, что оказало решающее влияние на весь ход дальнейших событий. Это подтверждают сразу несколько надёжных историков-предшественников.

– Русская же армия, находясь в Тарутинском лагере, изрядно укрепилась и артиллерией, и новобранцами, и казаками. То есть, сумела обеспечить численный перевес над противником. Контрнаступление стало возможным и неизбежным.

– Башкиры и тептяри, имевшие богатый опыт пограничной службы, оказались хорошо приспособленными и к партизанской войне. Воевали самоотверженно, зачастую с риском для жизни. Воины 1-го Башкирского полка защищали жителей Серпуховского уезда Московской губернии от разномастных мародёров Наполеона, как и жителей северных уездов Калужской губернии. А жители г. Рославля Смоленской губернии вообще обязаны своему освобождению 1-му Тептярскому казачьему полку из Башкирии. Также Калуга и Брянск с их военными арсеналами были надёжно прикрыты Калужским ополчением с приданными ему казачьими полками во главе.

В октябре 1812 г. соотношение сил резко изменилось в пользу России. Наполеон в Москве имел тогда около 116 тыс. человек [357]. Кутузов в районе Тарутина – 120 тыс. человек регулярных войск и казаков. И, как минимум, 120 тыс. ополченцев в разных местах Центральной России. Артиллерии у Кутузова тоже было больше, чем у Наполеона: 622 орудия против 569 [358]. Такого же перевеса в силах русские добились и на флангах. Даже прибытие в Смоленск 27 сентября (9 октября) 30-тысячного резервного 9-го корпуса «Великой армии» под командованием маршала К. Виктора, который мог в случае необходимости помочь и северному и южному флангам французов, не меняло соотношения сил [359]. Переход русских войск в контрнаступление стал назревшей задачей.