Александр Багаев - Презумпция лжи

Да, жизнь хитрее и острее многих детективов и политических триллеров…

Не скажу, что меня убедила увлекательная, но весьма небесспорная расшифровка А. В. Багаевым знаменитой «исповеди Христиана Раковского», однако именно небесспорные вещи часто оказываются самыми интересными, равно как именно несогласие делает жизнь стоящей штукой (так говаривал мой хороший знакомый замечательный учёный Ференц Фехер). Кстати, именно несогласие как с липовыми, шитыми белыми нитками схемами, так и с намного более изощрёнными, внешне правдоподобными (и наукоподобными/наукообразными) интерпретациями движет А. В. Багаевым. Подобно андерсоновскому мальчику он говорит: «А король-то голый» — и сыпется ложь, и валятся бодигарды лжи, падает занавес и появляется Истина. И она далеко не всегда прекрасна. Как говорил Мартин Лютер, «Дух Истины болезнетворен… Ибо Истина нелестна. И он повергает в болезнь не просто того или иного человека, но весь мир. И уж такова наша мудрость, чтобы всё озлить, онедужить, осложнить, а не оберечь, опосредовать и оправдать, как если бы посреди чистого поля свободной, ясной и готовенькой стояла Истина». Чтобы это произошло, добавлю я вдогонку старику Мартину, нужно отстрелять бодигардов лжи — по снайперскому принципу: «один выстрел — один труп». Для меня книга А. В. Багаева — нечто вроде когнитивной снайперской винтовки. Жёстко? А не надо врать, тогда не придётся нестись в страхе от беспощадно занесённой бритвы — не Оккама, презумпции лжи.

Будучи по профессии переводчиком-международником, я вот уже скоро сорок лет имею дело главным образом с политической и исторической публицистикой. И ещё со временем выработал привычку записывать некоторые особо меня впечатляющие вещи, в основном в форме документальных зарисовок или рассказов от своего же первого лица. Ну и как-то так повелось, что первым читателем многих моих очерков часто становилась ныне уже покойная моя старшая сестра, имевшая прозвище «Сестричка».

А у Сестрички одно из любимых светских развлечений было — предлагать в компании друзей подумать, желательно вслух, и дать свой вариант ответа на заданный ею вопрос типа: «Кто, по-твоему, Писатель XX века?». Или: «Кто, по-твоему, Балерина ХХ-го века?».

Сколько-то лет назад сестра с мужем в очередной раз приезжали летом к нам в гости. В один из солнечных дней, как обычно, мы всей честной компанией отправились в какой-то неблизкий туристический путь на автомобиле и по дороге развлекали себя очередной Сестричкиной «загадкой» (выясняли, кто Комедийный киноактёр XX века). А потом как-то невзначай разговор перескочил на мой новый очерк который Сестричка накануне прочла на сон грядущий. И вот как она выразила своё первое впечатление:

«Если бы меня спросили, веком чего я назвала бы XX век, я бы ответила: Веком лжи.»

И, подумав, добавила:

«Потому что мы его прожили, живя с презумпцией лжи в головах.»

Какое-то время после этой Сестричкиной реплики мы ехали молча. И вот тогда-то, пока мы молчали, у меня в голове из моих переводческих рассказов начала складываться книга, которую с тех пор написал и предлагаю теперь на суд читателя.

Название для неё честно сохранил то, которое, сама не подозревая, подсказала Сестричка.

УЖЕ восемьдесят лет тому назад знаменитый датский лингвист Отто Есперсен в одном из своих выступлений говорил:

(В Европе) насчитывается 120 живых языков, и даже если не учитывать те, на которых говорят меньше 1 миллиона человек, то всё равно останется 38, используемых и как литературный, и как разговорный языки… Все они взаимочуждые, и случись двум представителям разных национальностей захотеть пообщаться между собой, то тогда, если только один из них не утрудит себя — а речь о действительно серьёзном труде и не выучит язык собеседника, или если оба они не выучат какой-нибудь общий для них третий язык, им неизбежно потребуется переводчик. О том, сколько таможенных пошлин собирается, когда границы пересекают различные товары, у нас статистические данные есть. А вот такой статистики, которая отразила бы, сколько всего времени и на каком протяжении тратится каждый год на переводы с одних языков на другие — у нас нет; хотя и очевидно, что бремя собираемых на границах интеллектуальных «таможенных пошлин» гораздо тяжелее, чем бремя пошлин материальных. [2] Цитаты из иноязычных текстов в этой книге я в основном перевёл сам. Во всех случаях, где позаимствовал чужой перевод, указал его автора(- ов ).