Джейн Т. Костлоу - Заповедная Россия. Прогулки по русскому лесу XIX века

взаимоотношения человека с конкретным ареалом леса, равно как и его духом-«хозяином», лешим, началось с… освоения определенной территории. <���…> Когда же из починка вырастала деревня, а деревня превращалась в село, лес хоть и отступал, но все-таки соседствовал с освоенным человеком культурным пространством. Он оставался природной стихией, хаосом, где единственным организующим началом был дух-«хозяин», равно как и другие «отпочковавшиеся» от него божества [Криничная 1993: 3] [32] Труды Криничной о русской традиционной культуре и лесе невероятно пригодились для моего исследования: она ведущий ученый в группе фольклористов и филологов, работающих в Петрозаводске.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Цит. по: [Афонин, Сидельникова 1962]. Один из авторов этого небольшого сборника гравюр и очерков местной истории, Л. Н. Афонин, в дальнейшем упоминается в моем рассказе о противодействии местной интеллигенции планам вырубить липовую аллею в центре города. Я благодарю за этот подаренный томик Люсьена Вейсброда – он был в числе тех, кто оказывал регулярное содействие в моих поездках в Орел.

Факты из истории парка и связанных с ним литературных ассоциаций почерпнуты из книги [Власова 1984]. Разбивка парка началась в октябре 1822 года по приказу губернатора Н. И. Шредера; официальное открытие состоялось в мае следующего года. Власова включает Толстого, Тургенева, Лескова, Марко Вовчок, И. А. Бунина и Л. Н. Андреева в список писателей, оставивших воспоминания о парке. Толстой посещал Орел во время работы над романом «Воскресение», содержащим описание городской тюрьмы; эта тюрьма располагалась на месте нынешнего парка развлечений – на противоположной липовой аллее стороне парка и парадной площади [Власова 1984: 9, 30]. Также я благодарна за возможность пообщаться в августе 2011 года с Е. Н. Ашихминой, местным историком, чьи статьи об Орле вкупе с коллекцией архивных фотографий мне очень помогли. Среди прочего смотрите ее: [Ашихмина 2011].

Поставив себе цель разузнать об Афонине побольше, я вскоре обнаружила, что он искренне любим в кругах орловской литературной и культурной интеллигенции. Он сыграл ключевую роль в организации музея Л. Н. Андреева в одном из старейших районов Орла; его замечательно неформальный портрет висит на кухне музея. Бунинская библиотека Орла располагает подборкой его книг и посвященных ему изданий [Вологина 1998].

Эти интервью были взяты в ходе двух визитов в Орел в 2001 году: в начале июня и в конце октября. Я говорила с шестью респондентами, каждый из которых имел отношение к университету, библиотеке или литературным музеям. Записи и расшифровки этих интервью находятся в моем личном владении. Цитируя их, я не раскрываю личности собеседников, но называю дату беседы.

Интервью от 23 октября 2001 года.

В книге 1984 года Власова разделяет парк на три сегмента по возрасту деревьев: в один входили деревья старше 150 лет, во второй – преимущественно 60–80 лет, а третий был заново засажен после немецкой оккупации времен Великой Отечественной войны [Власова 1984: 31].

В одном недавнем тексте (имеющем подзаголовок «Историческая юмореска») высказывается предположение, что сам секретарь обкома не рассчитывал, что план будет воплощен в жизнь, учитывая традиционную черепашью скорость, с которой реализовывались подобные проекты [Лысенко 2008]. Благодарю Ю. В. Жукову из Бунинской библиотеки за то, что обратила мое внимание на эту статью.

Б. Рубл дает краткий обзор советского городского планирования в [Ruble 1995: 104–107].

Разграничение понятий «места» и «пространства» играет ключевую роль в современных представлениях о географии человека и гуманистическом дискурсе локального – здесь «место» используется мною в значении чего-то досконально известного, познанного «изнутри», а не просто окинутого взглядом с расстояния. Экспансия городской площади с памятником Ленину во главе демонстрирует желание некоторых градостроителей навязать собственное понимание «места» взамен существующему – вот только большие советские площади всегда подвержены риску превращения в однообразные и безличные пространства, практически не имеющие отношения к прежней культуре и памяти места. Споры о пространствах в сталинскую эпоху рассматриваются в книге [Dobrenko, Naiman 2003].