Сергей Шаповалов - Русский город Севастополь. Книга вторая

– Мы вас внимательно слушаем, – поддержал его Нахимов. – Вы только скажите: армия нам поможет?

– Главнокомандующий выделил в помощь несколько батальонов, – ободрил всех Корнилов. – Однако дело предстоит серьёзное. Нас хотят атаковать одновременно с суши и с моря, посему, пароходам стоять под парами. Бортовой артиллерии поддержать оборонительную линию. В случае попытки прорыва в гавань с моря – пожертвовать собой, но не пропустить врага.

– Будет исполнено, не сомневайтесь, – заверили капитаны.

– Ещё прошу командиров кораблей, сколько возможно, выделить матросов для обороны сухопутной линии. Мы должны выстоять! Помните: на нас лежит честь защищать Севастополь. Будем драться до последнего! Из Севастополя ходу нет, сзади нас море. С нами Бог!

– Умереть не страшно, главное – сдержать врага, – согласился адмирал Истомин.

После начались споры и совещания командиров линий. В самый разгар появился полковник Главного штаба Попов, присланный к Меньшикову самим государем. Светлейшей терпеть не мог, как он называл штабных, «столичных прохиндеев» и быстренько избавился от Попова, отправив его в Севастополь.

– Ну, знаете, такого холодного приёма от светлейшего я не ожидал, – жаловался полковник Попов Корнилову. – Я всего лишь, как офицер генерального штаба, дал князю пару советов. Я же не совсем осел, и в тактике кое-что соображаю.

– Что поделать, не любит наш главнокомандующий советов, – успокаивал его Корнилов. – И штабных не приветствует.

– Да! И вот что, Владимир Алексеевич, – важно сказал Попов. – Государь просил лично передать вам, чтоб вы себя берегли.

– Берёг? – удивился Корнилов. – Я весьма польщён заботой государя о моей персоне. Но как мне себя беречь? Что ж мне, прятаться, что ли? Нет, уж, извините, я должен быть в самом аду. Что обо мне подумают мои матросы, коль не увидят на переднем крае?

– И то – верно, – согласился Попов. – Тогда и мне прошу дать ответственное поручение. Иначе, как это понимать: меня выпроводил от себя светлейший, думая, что я ни на что не годен, эдакий паркетный полковник. Нет уж, Владимир Алексеевич, – дело мне! Я покажу вам, что умею воевать.

– Каждому дело найдётся, не переживайте, – заверил его Корнилов. – Да, вот, хотя бы помогите своему однофамильцу, капитан-лейтенанту Попову. – Корнилов представил полковнику пожилого, коренастого морского офицера-однофамильца. – Надо будет наладить непрерывное снабжение батарей снарядами и порохом. На каждое орудие необходимо не менее ста пятидесяти выстрелов.

– Задача не из лёгких, – согласился полковник, – если учесть растянутость оборонительной линии.

– Справимся, – уверенно сказал однофамилиц капитан-лейтенант. – Но побегать придётся. Матросы, они шибче армейской артиллерии палят. Им только заряды подавай.

Ближе к десяти вечера офицеры разошлись. Корнилов сказал им напоследок:

– Завтра будет нелёгкий день. Англичане употребят всю мощь своей артиллерии. Я опасаюсь за большие потери. Но наши молодцы не лыком шиты – устроятся. Без горьких уроков, к сожалению, научиться невозможно. Очень жаль, господа, что многих из нас завтра….., – он запнулся, но после бодро воскликнул: – Желаю всем победы!

К нему подошёл адмирал Нахимов, пожал руку на прощание:

– Удачи, Павел Степанович!

– С нами Бог, – ответил Нахимов. Взгляд его упал на шашку в красивых серебряных ножнах. – Вы что, решили надеть шашку Железнова?

– И завтра её надену! – уверенно сказал Корнилов.

– Стоит ли? Мы, моряки, конечно, народ стойкий, но склонны, к суевериям. Оставили бы вы дома шашку, от греха – подальше. На ковре она хорошо смотрится.

– Бросьте вы, Павел Степанович, – усмехнулся Корнилов. – Мы суеверны, но не на столько, чтобы придавать вниманию всякие глупые байки. Да, я её завтра надену. И лучший свой мундир надену, и новые эполеты.

Нахимов ничего не ответил, только неопределённо кивнул.

***

Под покровом ночи тихо в город вошёл Московский полк, за ним Тарутинский и Бородинский. Солдат переправили на Южную сторону. Стрелки залегли в ямах, оврагах, в расщелинах скал, в завалах и рвах. Гренадёров распределили по оборонительной линии. В случае штурма, солдаты должны были поспеть к бастионам и встретить противника в штыки.

Рано утром Корнилов прискакал на четвёртый бастион. В этом направлении ожидали основной удар. Адмирал должен был убедиться, что все готово к обороне. Матросы встретили его громким Ура!

– Я издал приказ, – объявил адмирал матросам и офицерам из состава бастиона. – Всем начальникам частей я запрещаю бить отбой, барабанщики должны забыть напрочь ретираду! Если кто из командиров прикажет отступать, – на штыки его! Барабанщика, который осмелится бить позорный отбой – убить на месте! Если даже я вдруг прикажу ударить ретираду, – не слушайте, и тот из вас будет предателем, кто не убьёт меня! Нет в мире армии сильнее, что идёт против нас. Но они на чужой земле, а мы свою, родную оберегаем, – и нас не победить!