Алексей Бокщанин - Китай и страны Южных морей в XIV–XVI вв.

Действительно, вскоре правительство пошло на дальнейшие ограничения. Об этом свидетельствует «запретительный» указ 1394 г. Он гласил: «В день цзяинь 1-го месяца 27-го года Хунъу запрещено народу пользоваться иноземными благовониями и иноземными товарами. Прежде император ввиду того что среди различных заморских иноземцев много обманщиков, прекратил их визиты [в Китай]. Доставлять дань было позволено лишь Рюкю, Камбодже и Сиаму. Но люди из прибрежных районов часто незаконным образом уходят в различные иноземные страны торговать благовониями и товарами, чем совращают иноземцев к грабежам. Приказываем Ведомству обрядов пресечь это, а тех, кто посмеет частным образом пойти в различные иноземные страны торговать, непременно подвергать строгому наказанию. Все иноземные благовония и товары запрещается продавать в Китае. Все обнаруженные у кого-либо иноземные товары должны быть полностью переданы [в казну] в трехмесячный срок» [690].

Перед нами целый ряд мероприятий: ограничение дипломатических сношений с заморскими странами, подтверждение запрета на выход в море для китайского населения и запрещение пользоваться в Китае иноземными товарами, сопровождаемое изъятием их в казну. Несомненно, что, как и прежде, правящая верхушка пошла на эти меры, опасаясь за свое положение в связи с участившимися нападениями «японских пиратов» и обострением внутренней борьбы. Однако мероприятия 1394 г. были задуманы как более радикальные, чем предыдущие, — их целью было закрыть все лазейки для частной внешней торговли. Декларируя строжайший контроль государства над всеми внешними сношениями, они преследовали цель установления государственной монополии на всю внешнюю торговлю Китая. Политика «морского запрета» достигла своего апогея.

Однако запретительные мероприятия 1394 г. не смогли полностью остановить частную торговлю Китая со странами Южных морей, ибо уже в 1397 г. потребовались новые распоряжения, подтверждающие морской запрет [691].

Таким образом, в конце XIV в. китайское правительство довольно последовательно проводило политику «морского запрета». Причины проведения минским правительством политики «морского запрета» почти с самого начала его прихода к власти на первый взгляд довольно просты. С одной стороны, путем установления монополии на внешнюю морскую торговлю должны были обеспечиваться определенные доходы императорской казне. С другой — запрещение населению выходить в море было призвано служить укреплению власти центрального правительства в приморских провинциях.

Однако помимо этого политика «морского запрета» имела более глубокие социальные корни. В ней опосредованно нашла отражение борьба социальных сил, связанных с городской экономикой, развитием ремесла и торговли, товарно-денежных отношений и частного предпринимательства, и сил, заинтересованных в натурализации хозяйства и стабилизации чисто феодальных форм эксплуатации.

Идеологически политика «морского запрета» оправдывалась конфуцианской традицией, согласно которой торговля издавна считалась одним из самых низких и недостойных занятий. Еще в 403 г. один из сановников писал императору: «Зерно и шелк ценны, когда используются в качестве пищи и одежды. Когда же они используются в качестве товаров, то приносят много вреда.

Проходя через руки торговцев, они портятся» [692]. Здесь предельно ясно выражена тенденция к натурализации хозяйства страны, отвечавшая интересам феодального землевладения. И правительство феодального Китая шло навстречу этим интересам. Уже тогда и даже в более раннее время оно различными указами и законами пыталось всячески ограничить развитие торговли [693]. Естественно, что эти меры, не соответствовавшие реальным потребностям развития даже феодального общества, не могли остановить рост внутренней и внешней торговли Китая. Однако они мешали этому росту, иногда в большей, иногда в меньшей степени тормозили его. Эта освященная временем «традиция» использовалась противниками развития внешних связей и в период Мин.

Таким образом, внешнеторговая политика минского правительства имела глубокую взаимосвязь с его отношением к развитию внешних сношений страны вообще. Тем не менее политику «морского запрета» нельзя отождествлять с периодически проявлявшимся стремлением минского правительства ограничить и поставить в определенные рамки дипломатические связи Китая с заморскими странами. Это были два параллельных процесса, хотя их истоком в конечном счете служила внутренняя борьба одних и тех же социальных сил. Оба они часто совпадали: сокращение дипломатических связей влекло за собой строгое соблюдение «морского запрета», и, наоборот, меры по ограничению частной внешней морской торговли сопровождались сокращением посольского обмена. Однако такая прямая зависимость в рассматриваемые два с половиной столетия наблюдается далеко не всегда. Наиболее часто отмеченное совпадение имело место в конце XIV в., а затем — в середине XVI в. Однако в остальное время эти процессы шли независимо друг от друга. Обратимся к фактам.