Алексей Бокщанин - Китай и страны Южных морей в XIV–XVI вв.

Придавая «дани» политическое значение, китайское правительство, особенно в конце XIV в., старалось проследить, чтобы это была «истинная», а не «подложная», «дань», т. е. чтобы подношения частных лиц не были выданы за подарок иноземного властителя. Этому служило регламентирование сроков присылки «дани», введение в 1383 г. «разрезной печати» для определения «истинности» послов и строгое определение мест, куда должна поступать «дань» из тех или иных районов: «дань» из Японии принималась в Нинбо, с о-вов Рюкю — в Цюаньчжоу, а из стран Южных морей — в Гуанчжоу. «Путать» это географическое распределение не полагалось. Так, в 1389 г. «Дань» из Самарканда) прибыла на кораблях в Гуанчжоу. Начальник Ведомства обрядов подал по этому поводу доклад: «Южные моря — это не путь для доставки дани из Западного Края. Просим отказать в принятии». И «дань» не была принята. Та же участь постигла и другое посольство из Средней Азии, прибывшее морем в Гуанчжоу в 1492 г., однако послам были возмещены дорожные расходы [544].

Для поддержания политического значения «дани» китайское правительство отказывалось ее принимать в случае сомнений в ее «истинности». Например, в 1373 г. посол из Сиама, вручив императору «дань» от своего властителя, хотел также поднести свои личные дары. Но их не приняли [545]. В 1374 г., когда сиамский корабль был прибит бурей к берегам о-ва, Хайнань, местные китайские власти обнаружили на нем груз хлопка и различных благовоний. Гуандунское наместничество собиралось направить эти товары в столицу в качестве подношений императору. Но, как отмечено в «Мин ши», император «был удивлен, что при них нет послания… и заподозрил, что это иноземные купцы». Поэтому «подношения» не были приняты [546]. Подобных примеров можно найти довольно много.

К конфискации «подложной дани» китайское правительство прибегало очень редко. Обычно это было продиктовано особыми политическими соображениями. В «Дун си ян као», например, записано: «Если иноземцы искренни, то их посланцев принимают согласно этикету. Если же они своевольничают, то к ним выказывается особое отношение. Ранее послы с Явы не соблюдали этикета, поэтому вещи, доставленные ими в дань, не были приняты, как положено, а просто конфискованы и только. Послы же были посажены в тюрьму» [547].

Всячески пытаясь придать «дани двору» чисто политическое значение, подчиненное общей цели поддержания номинального вассалитета стран Южных морей, минское правительство сталкивалось с проблемой обеспечения регулярного поступления «дани». В качестве средства для достижения этой цели выступало «отдаривание дани», т. е. ответные дары, посылавшиеся от имени императорского двора иноземным правителям и их супругам. Отметим, что эти ответные дары никак нельзя смешивать с подарками, получаемыми в Китае самими членами иноземного посольства.

Одной из особенностей ответных даров, превращавшей их в действенное средство «привлечения данников» в Китай, было то, что императорский двор стремился одарить иноземного властителя более дорогими вещами, чем присланные им «в дань». С официальной точки зрения это должно было выражать могущество, величие и в то же время великодушие китайского властелина, т. е. символизировать его сюзеренитет. Возьмем для примера слова Чжу Юань-чжана, обращенные к чиновникам в 1374 г.: «Трудно сосчитать, сколько месяцев и лет нужно, чтобы пересечь море и прибыть в Китай. [Поэтому] нельзя судить [при отдаривании] лишь о редкости и количестве [привозимого в "дань"], но надо действовать по принципу "щедро давать и мало получать"» [548]. И в конце XIV— начале XV в. китайское правительство пыталось следовать этому принципу.

Источники показывают, что так называемые ответные дары китайского императора отнюдь не всегда давались в ответ на присылку «дани». В конце XIV — начале XV в. они часто посылались с китайскими посольствами в заморские страны первыми, а затем в ответ на них в Китай присылалась «дань». Как явствует из «Мин ши», до 1465 г. полагалось при вступлении на престол нового императора рассылать иноземным властителям, поддерживающим с Китаем посольские связи, подарки — парчу и другие ткани [549]. Особенно часто практиковалась рассылка императорских даров в упреждение «дани» в начале XV в. с экспедициями флота в страны Южных и Западных морей.

Именно благодаря «ответным» дарам «представление дани» императорскому двору иноземными властителями приобретало фактически характер товарообмена. Единственным назначением многих посольств из стран Южных морей в Китай была доставка очередной партии даров — «дани», — Китайские же посольские миссии иногда также имели лишь одну цель — доставить в иноземные страны подарки императора в ответ на присланную «дань» или же в залог ее присылки. Отмеченное обстоятельство отличает так называемую дань двору в Китае от подарков, практиковавшихся в посольском деле в средневековой Европе, где обмен дарами не обособлялся, как в Китае, в процедуру, имеющую самостоятельное (помимо выражения дипломатической вежливости) значение.