Тимур Хайдаров - Эпоха «Черной смерти» в Золотой Орде и прилегающих регионах (конец XIII – первая половина XV вв.)

Если ориентироваться на данные, представленные в книге М.В. Долса, реконструированную им хронологическую таблицу вспышек, а также на информацию по эпидемии средневековой чумы, взятую у персидского автора Фасиха ал-Хавафи и в русских летописных сводах, то можно заключить, что вспышки, произошедшие в 1391–1393 г. в Тебризе и Ширване, 1396–1399 гг. в Улусе Джучи и 1404–1405 гг. на Северном Кавказе являлись проявлением начала третьей волны Второй пандемии чумы (1380-е — 1430/31 гг.) [Dois M.W., 1977: 309–310].

В этом случае аналогичным образом можно рассматривать и вспышку чумы 1408/09 гг. в Северо-Восточной Руси. Ее существование подтвердили данные международной исследовательской группы, полученные в 2013–2014 гг. Используя естественнонаучные методы (дендрохронологический анализ европейской и азиатской растительности, метод СЕИ осадочных пород), исследователи пришли к выводу, что в указанный период на территории Северо-Восточной Руси и Улуса Джучи разразилась крупная эпидемия чумы. Исходным источником последней явилась среднеазиатская вспышка 1391 г. При этом было отмечено, что перед большими вспышками в 1346–1348, 1364–1367 гг. фиксировались резкие перепады зимних и летних температур [Schmid B.V., Buentgen U., et al.]. Именно о резких перепадах температур и свидетельствуют летописные тексты: « Того же лета, месяца Августа, засуха бысть и мрази велицы » [ПСРЛ 11: 203].

Однако, наиболее точное указание на вспышку 1408/09 гг. предоставляют тексты русских летописей. Так в тексте Симеановской летописи можно найти следующие слова: « Въ лето 6916. Того же лета моръ бысть на люди по многымъ странамъ коркотою въ волостей Ржевьскихъ, Можайскихъ, Дмитровскихъ, Звенигородцкихъ, Переславскихъ, Володимерскихъ, Юрьевскихъ, Рязаньскихъ, Торускихъ; были и инде въ Московскихъ волостехъ » [ПСРЛ 18: 155]. Ссылки на это событие можно найти по крайне мере в 8 летописных сводах [ПСРЛ 5: 257; ПСРЛ 11: 203–205; ПСРЛ 18: 155; ПСРЛ 25: 237, ПСРЛ 26: 175; ПСРЛ 27: 265; ПСРЛ 28: 257; ПСРЛ 42: 172174; ПСРЛ 43: 167–169].

В отечественной науке пока не существует однозначной оценки этой вспышки. Так авторы крупнейшего исследования по истории эпидемий в России считали, что это был грипп [Васильев К.Г., Сегал А.Е., 1960: 33]. Другой отечественный исследователь С.И. Бараш склоняется к оценке, что это была все же черная оспа [Бараш С.И., 1987]. Определенность в этих вопросах опять же предоставляют летописные источники, где говорится об одном симптоме, характерном для чумы: « Того же лета моръ бысть на люди силенъ коркотою » [ПСРЛ 5: 257]. Впрочем, проведенные в конце XIX — начале XX в. специалистами форта «Император Александр I» в Кронштадте лабораторные исследования, подтвердили возможное параллельное протекание сразу нескольких эпидемических заболеваний [Домарадский И.В., 1998: 14].

В любом случае, нужно учитывать, что одним из главных последствий вспышки 1408/09 гг. явился московский поход эмира Идегея. Для того чтобы понять предпосылки начала этого похода нужно обратиться к политической обстановке, сложившейся на тот момент в Улусе Джучи. Сразу же стоит отметить, что в период между 1405–1407 гг. один за другим ушли из жизни основные противники правителя Мангытского юрта (Тамерлан, Шадибек и Токтамыш). Таким образом, перед Идегем была открыта дорога для восстановления территориальной целостности Улуса Джучи.

Для узаконивания своей политики темник утверждает на троне приходившегося ему внучатым племянником Пулада, сына Тимура-Кутлуга. Скорее всего, это произошло где-то в Крыму, так как в 1406 г Пулад начал чеканить монеты от своего имени в Каффе [Рева Р., 2016: 707]. Если анализировать всю ордынскую политику эмира Идегея, то, можно заметить, что, действовал известный еще со времен темника Мамая принцип: « преболи всехъ князи ординьскыхъ, иже все царство единъ держаше и по своей воле царя поставляйте, его же хотяше ». Поэтому, как и Мамай, он стремился закрепиться на политическом Олимпе за счет игры на противоречиях между основными своими противниками. В итоге, это могло привести к тем же результатам, что и у предшественника. Ничего не было удивительного в том, что Идегей должен был предпринять поход на Москву.

В отечественной историографии господствует мнение, что одной из главных причин похода сарайского правителя стало переселение на Русь сыновей Токтамыша, убитого в Тюмени в 1405 г. В действительности же, по мнению отечественного историка А.П. Григорьева, имела место быть неудачная попытка проведения Идегеем в отношении русских земель политики « разделяй и властвуй » [Григорьев А.П., 1988]. Впрочем, данная оценка событий 1408 г. была подвергнута резкой критике со стороны А.А. Горского. Согласно его точке зрения, основной причиной этого похода явилось фактическое непризнание сюзеренитета Золотой Орды над Москвой, характеризовавшееся неуплатой дани, начиная с 1396 г., и началом чеканки монет с указанием « князь великий Василий Дмитриевич » [Горский А.С., 2016: 129].