Тимур Хайдаров - Эпоха «Черной смерти» в Золотой Орде и прилегающих регионах (конец XIII – первая половина XV вв.)

Для достаточно полной реконструкции событий XIII — первой половины XV вв., произошедших на пространствах Золотой Орды и близлежащих регионов, были использованы своды, относящиеся к новгородско-псковской и западнорусской (или литовской) летописной традиции. Если говорить о первой группе источников, то протографом для большинства из них является Новгородская I летопись старшего и младшего изводов. Причем, наибольшей информативностью о событиях второй половины XIV — первой половины XV вв. обладает текст младшего извода, излагающий события до 1440-х г. Скорее всего, в основе последнего лежал Новгородский свод начала XV в. Именно отрывки из него можно найти в тексте протографа Новгородской IV и Софийской I летописи [Горский А.А., 2016: 9]. Дополняют сведения новгородских сводов тексты Псковской первой и второй, Супрасльской и Белорусско-литовской летописей. Особое место для северо-западного русского летописания занимает Летопись Авраамки. Исходя из того, что автор данного летописного свода был родом из Смоленска, можно утверждать, что информация о смоленских морах указанного периода выглядит наиболее достоверной. Причем в отличие от других сводов Северо-Западной и Западной Руси (Литвы), сообщения летописи Авраамки содержат информацию о восприятии средневековым русским обществом крупных эпидемий. Среди крупных местных вспышек можно выделить « мор лета 6857–6861, 6895–6898, 6911, 6914, 6925–6935, 6950, 6956 », « псковский мор лета 6868 и 6877 » и « смоленский мор лета 6885, 6910, 6942, 6946 ».

Если в целом говорить о представленной в русских летописях информации об эпидемиях, то сразу же следует оговориться, что данные исторические сюжеты нашли свое отражение в достаточном количестве русских летописных сводов. Однако, зачастую на описании ситуации могло отразиться, как религиозное самосознания летописца, так и региональная специфика. Например, в текстах, относящихся к новгородскому и псковскому летописанию, могли просто отсутствовать описания некоторых эпидемических вспышек, произошедших на территории других русских княжеств. Аналогичным образом данная практика распространялась на своды, относящиеся к великокняжескому, тверскому или литовско-русскому летописаниям. В то же время следует признать, что практически во всех источниках главенствовали одни и те же оценки. В массе своей они акцентировали внимание не на политических аспектах и общественном восприятии, а на природно-эпидемической составляющей. Одним словом, данное бедствие рассматривалось исключительно как массовая гибель людей. Лишь за редким исключением данное бедствие могло получить политическую оценку происходящего.

Западная историографическая традиция описания « Черной смерти » берет свое начало в труде древнегреческого историка Фукидида, посвященном Пелопонесской войне [4] В работе использовано издание 1915 г. . Главное, на чем акцентировал свое внимание древнегреческий автор — место происхождения заболевания и его клиника. Исходя из воззрения о том, что одним из важных факторов возникновения любой крупной эпидемии является жаркий климат, регионом исхода заболевания были обозначены страны африканского континента (Египет, Ливия и Эфиопия). Среди перечисленных основных симптомов заболевания, возникшего в Афинах в ходе Пелопонесской войны, Фукидидом были упомянуты: сильный жар, головная боль, покраснение и воспаление глазных роговиц, кровохаркание, жесткий кашель, затрудненное и зловонное дыхание, выступление на теле багровых пузырьков и нарывов, смерть на седьмой или девятый день [Фукидид, 1915, Т. II: 49].

Впрочем, приведенные в труде древнегреческого автора симптомы пока не позволяют полностью определить вид данного заболевания. Современные исследователи пришли к двум противоположным гипотезам. Причем обе они полностью отрицают чумную природу крупной эпидемии, возникшей в Афинах в конце V в. д. н. э. Среди наиболее популярных в современной научной среде главенствует точка зрения о тифозном или эболическом происхождении « чумы Фукидида ». Один из ведущих отечественный антропологов Е.П. Бужилова, отталкиваясь от традиционной точки зрения, указала на распространение наиболее вирулентной [5] Вирулентность (от лат. Virulentus — ядовитый) — степень способности данного инфекционного агента (штамма микроорганизма или вируса) заражать другой организм. Легочная форма чумы является первичной пневмонией и развивается при заражении человека воздушно-капельным путем его органов дыхания. легочной формы чумы [Бужилова Е.П., 2005: 280]. Однако, пока не будут проведены генетические исследования биологических останков погибших во время данной эпидемии, делать выводы о природе данной эпидемии будет преждевременно.