Борис Рамм - Папство и Русь в X–XV веках

Не исключена возможность, что бегство Ярополка из Киева в город Родню, где он был осажден воевавшим против него Владимиром [79] ИЛ. стб. 65; ПВЛ, I, стр. 55. и откуда вынужден был спасаться, потеряв и войско свое, и власть, стоит в какой-то связи с этим первым папским посольством на Русь, находившимся, по-видимому, во время всех этих событий при Ярополке.

Как и при Ольге, когда к ней прибыл Адальберт от Оттона I, так и теперь латинские миссионеры своим неумением или нежеланием считаться с местными условиями, очевидно, вызвали в народе раздражение, которое при недостаточно твердых политических позициях Ярополка, его дружеских отношениях с польским князем и при его готовности использовать иностранную поддержку, было нетрудно обратить против него. Этим, очевидно, и воспользовался его противник — Владимир, сумевший правильнее определить соотношение сил и понимавший, в ком он может найти себе сторонников в Киеве.

С поражением Ярополка потерпела крушение и миссия папских посланцев, о дальнейшей судьбе которых в источниках никаких сведений нет. Однако, несмотря на неудачу своей первой миссии, Рим не прекращал попыток распространить свое влияние на Киевскую Русь.

Новое усиление активности папской курии в отношении Руси наблюдается в конце X в. и связано с именем папы Иоанна XV (985–996 гг.) и Сильвестра II (999–1002 гг.), неоднократно отправлявших своих легатов ко двору киевского князя Владимира. Об этом сообщает Никоновская летопись, которая отмечает прибытие этих посольств под годами: 6494, 6496, 6499 и 6508 (соответственно — 986, 988, 991 и 1000 гг.). [80] ПСРЛ, т. IX, стр. 42, 57, 64 и 68.

Войны, которые вел Владимир, расширили границы его владений, собрали под его руку множество племенных областей, образовавших единодержавное государство, которое Маркс, по аналогии с империей Карла Великого, назвал «империей Рюриковичей». [81] Karl Marx . Secret diplomatic history of the XVIII-th century. London, 1899, стр. 75–76. Являясь временным военно-административным объединением пестрого конгломерата земель, какими были все древние и средневековые «империи», киевское государство Владимира переживало период становления феодальной системы отношений. В тесной связи с этим и развилась неотложная необходимость обновления идеологической надстройки, в которой остро нуждался новый господствующий класс, — создания влиятельной церкви, способной защищать и отстаивать его интересы. Различные группировки правящей верхушки объединились вокруг Владимира и поддержали, а вероятно, и подсказали в какой-то мере необходимость введения на Руси христианства. Хорошо известно, что его приняла, кроме князя и его семейства, лишь некоторая часть господствующего класса — княжеские приближенные, часть землевладельческой и военной знати, а также часть купечества.

Попытка приспособить религиозные верования к изменявшимся экономическим и политическим отношениям, с которыми эти древние верования оказывались во все растущем противоречии, была сделана князем Владимиром еще тогда, когда, вынеся древнего бога Перуна, являвшегося богом князя и его дружины, из своего княжеского терема, он создал «на холму вне теремного дворца» некий пантеон во главе с Перуном. Княжий бог должен был стать общим богом для всех народностей, которые объединял своей властью Владимир. В свой новый пантеон Владимир поместил изображения богов народов Средней Азии, почитавших Хорса и Симургла, народов финского происхождения, поклонявшихся богине Мокошь, и других. [82] См.: Б.Д. Греков . Киевская Русь. 1953, стр. 387; Левченко , ук. соч., стр. 345. Во всех этих действиях великого князя следует видеть продуманную политику укрепления государства, а вместе с тем и авторитета государя.

Оставляя открытым далеко не ясный, из-за отсутствия источников, вопрос о том, какие конкретные обстоятельства побудили князя в дальнейшем признать недостаточной проведенную им религиозную реформу, отметим, что культ старых богов, являвшийся пережитком первобытно-общинного строя, по-видимому, отвечал религиозным представлениям сравнительно широких слоев населения. Об этом свидетельствует тот факт, что когда Владимир перешел к следующему этапу своей религиозно-реформаторской деятельности, на местах упорно продолжал сохраняться культ Перуна и других богов, признанных Владимиром. [83] Заслуживает внимания попытка дать новое объяснение низвержению Перуна в Киеве, сделанное с этнографических позиций и сводящееся к тому, что это был обычный ежегодно совершавшийся языческий обряд, а отнюдь не некое историческое событие, как о том сообщает летопись (см.: A.H. Krappe . La chute du paganism à Kiev. RES, 1937, t. XVII, fasc. 3–4, стр. 217). Очевидно, именно такая приспособленность древних культов в своих основах к сознанию народных масс, неизбежно отстававшему в своем развитии от социально-экономических отношений, демократический дух этих верований, который не смогли вытравить и религиозные реформы Владимира, толкали князя на более радикальные меры, которые всем объективным ходом вещей могли свестись только к официальному введению на Руси христианства, что и произошло, как известно, в 988–989 гг. [84] Основные моменты этой проблемы освещены в ряде трудов советских авторов ( Левченко , ук. соч., стр. 340–386; И.У. Будовниц . К вопросу о крещении Руси. Вопросы истории религии и атеизма. Сборник статей, вып. III. М., 1956, стр. 402–434; С.В. Бахрушин . К вопросу о крещении Киевской Руси. Историк-марксист, 1937, № 2, стр. 40–76).