Николай Горелов - Книга странствий

Однако путешественники проявляли большой интерес не только к погребальным обрядам. Подробнейшим образом апостольский нунций ознакомился и с монгольскими верованиями, одеждой, вооружением. Если по части изготовления идолов или лат незаменимым советчиком мог стать мастер Косьма, проживший среди местного населения весьма долгое время, то военную тактику могли описать грузинские воины, венгерские пленники и русские люди. Но существуют сведения, добытые монахами с помощью личного опыта. Так, облик монголов брат Иоанн описывал, опираясь на собственные впечатления. Про климат и говорить не приходится, монах кожей ощущал его неблагоприятность.

Но главное испытание выпало на долю желудков миссионеров. Если, путешествуя по команским степям, миноритам приходилось довольствоваться «жидчайшим супом из вареного пшена», что, впрочем, было уместно, ибо наступило время Великого поста, то в Монголии рацион поданных кушаний был намного более разнообразен. И хотя выдаваемого пятерым пропитания, как сообщает брат Иоанн, с трудом хватало на двоих, но во время пиров, состоявшихся после избрания и коронации императора, монахи вкусили самых изысканных, по мнению татар, блюд. Рассказы обоих путешественников о монгольской пище и застольях были, несомненно, адресованы просвещенным читателям Европы. Удивление миноритов вызывало в первую очередь отсутствие у татар скатертей и салфеток, а также хлеба и овощей. И хотя это не означает, что в западных странах все от нищих до богачей в обязательном порядке столовались со скатертью, но для путешествующих монахов было само собою разумеющимся расстилать на земле какую-нибудь белую тряпицу перед тем, как начать есть. Сам процесс насыщения утробы — относились ли к нему со смирением или истинной страстью — оставался священнодействием особого рода. Прошло всего две сотни лет с тех пор, как Европа оправилась от постоянного голода, кардинально изменив свой рацион питания. На место мяса, которого всегда не хватало, пришли питательные овощи, и в первую очередь бобовые. Таким образом, рацион европейца определялся несколькими составляющими: вином, предохранявшим от кишечных заболеваний, хлебом, стоявшим во главе стола, и овощной пищей, подкреплявшей жизненные силы человека любого сословия. Удивительным, хоть и просто объяснимым для путешественников оказалось отсутствие в рационе монголов постного — рыбы, не говоря уже о варении. Правда, татарские провожатые выручили миноритов в сложнейшей ситуации. Естественно, в постные дни возбранялось есть мясо, но, поскольку похлебку подавали уже после заката солнца, монахам, и без того страдавшим от недоедания, не приходилось укрощать собственную плоть, отказываясь от необходимой пищи, ведь поститься предписывалось днем, а не ночью. Сложнее дело обстояло с питьем. Как сообщает сам брат Иоанн, в дороге единственный способ утолить жажду — это пить воду, получившуюся из растопленного снега. Не следует забывать, что по большим религиозным праздникам монахам требовалось вино и для совершения службы. А взять его, если верить словам брата Иоанна, было абсолютно неоткуда. Что же касается традиционного монгольского напитка — кумыса, то он пришелся путешественникам совсем не по вкусу. После избрания императора они хоть и попытались пригубить немножко из чашек, однако не смогли выпить больше. Гостеприимные хозяева своевременно позаботились о монахах, предложив им пива. Кобылье молоко воспринималось миссионерами с некоторым предубеждением, поскольку брат Бенедикт именно в нем видел причину сухощавости татар. Сами европейцы хоть и были привычны к молочному, занимавшему почетное место на монастырских столах среди скоромных блюд, но к кислым продуктам относились с некоторой опаской.

Кульминацией путешествия стали церемонии избрания и коронации императора, проходившие в июле — августе 1246 г. По столь торжественному случаю монахов даже нарядили в приличную одежду, халаты из золотой парчи, поскольку все посланники должны были предстать перед императором в подобающем виде. Брат Бенедикт Поляк обратил особое внимание на устройство возвышения для императора, пересчитал, сколько к нему ведет лестниц, и осведомился, для чего каждая из них предназначена. Его внимание привлекли также три входа в императорскую ставку, а еще больше — грозный вид стражников, охранявших два из них. Вскоре после коронации хан Гуйюк, вставший теперь во главе рода Чингисидов, принял послов Папы Иннокентия IV, выслушал содержание буллы и через некоторое время приказал дать на нее ответ, который был переведен на персидский, а затем — при помощи спутника князя Ярослава, по имени Темер, — и на латинский языки. Поэтому уже в ноябре того же года монахи отправились в обратный путь. В течение пятнадцати дней с путешественниками вместе ехали послы багдадского султана, а на всем остальном пути их спутниками оказались не только провожатые-татары, но и, вполне возможно, свита князя Ярослава.