Андрей Дворниченко: Русские земли Великого княжества Литовского (до начала XVI в.)

Эволюция Литовского государства представляется М.К. Любавскому в следующем виде. В XII — начале XIII в. у литовцев существовали мелкие общественные союзы, получившие в русских источниках русское название волостей. Во второй половине XIII в. в разбитой на мелкие общественные союзы Литве образовалась крупная политическая структура — великое княжество под властью Миндовга и его ближайших преемников. Одновременно с этим государством, по мнению М.К. Любавского, родилась и значительная земельная аристократия. [50] Там же. С. 8–9, 11, 15. Анализируя процесс присоединения русских земель, историк приходит к выводу о том, что «сила оружия в данном случае имела второстепенное значение. Литве сравнительно легко было захватывать раздробленную Русь. Мало того, под давлением внешних опасностей западнорусские земли сами должны были идти в объятия Литвы». [51] Там же. С. 32–33. С этим положением вполне можно согласиться. Но вот мысль о том, что «объединение западнорусских земель вокруг Литвы было повторением того, что происходило на той же западнорусской территории в IX — начале Х в.», [52] Там же. вряд ли можно принять; на наш взгляд, ситуация с того времени значительно изменилась.

М.К. Любавский проследил процесс развития политической структуры Литовско-Русского государства. Последнее в XIV в. в сущности состояло из конгломерата земель и владений, объединенных только подчинением верховной власти великого князя. Это государство являлось симбиозом нескольких политических организаций. Исследователь скрупулезно рассматривает политическую структуру Литовско-Русского государства, ее особенности, региональные различия. Как истый государственник, он преуспел в вопросах генезиса и политического устройства государства. Об этом свидетельствует и его рецензия на книгу Ф.И. Леонтовича, в которой он высказывает ряд замечаний по поводу смешения разных политических организмов в Литовско-Русском государстве. [53] Любавский М.К. К вопросу об удельных князьях и местном управлении в Литовско-Русском государстве // ЖМНП. 1894. № 8. Исследуя княжескую власть, он убедительно доказывает, что князья в областях выступали не столько в качестве сонаследников государства, сколько как военачальники и правители. «В преемстве великокняжеского стола не заметно только действия одного фактора — известного обычая, известного права». [54] Любавский М.К. 1) Очерк истории… С. 41; 2) О распределении владений и об отношениях между великими и другими князьями Гедеминова рода в XIV и XV вв. // Издания исторического общества при императорском Московском университете: Рефераты, читанные в 1895 г. (2-й год). М., 1896. Анализируя развитие сейма Великого княжества Литовского, политическую борьбу в Литовско-Русском государстве, рост шляхетских привилегий, М.К. Любавский приходит к выводу, что уния не создала строя Литовско-Русского государства, но закрепила результат его предшествующего социально-политического развития. После издания привился 1447 г. (он был первым общеземским привилеем) в Литовско-Русском государстве установился политический строй, имеющий много сходного со средневековым западноевропейским феодализмом. [55] Любавский М.К. Очерк истории… С. 73.

М.К. Любавский занимался и историей русских земель. Он отмечает их силу, консолидацию. «Со времен киевской эпохи население западнорусских областей представляло из себя не разбитую народную массу, над которой легко было властвовать из центра, а ряд довольно крупных и компактных обществ, имевших своих вождей и руководителей и бывших в состоянии постоять за свои права и интересы». [56] Там же. С. 73–75. Это единство держалось за счет военнослужилых землевладельцев областей, от которых зависело местное крестьянство. Землевладельцы объединялись в местные ополчения и на местных вечах, или сеймах. Автономия русских земель опиралась па сильный солидарный класс землевладельцев — князей, панов и бояр. Картине, нарисованной М.К. Любавским, в данном случае присуща статика. Складывается такое впечатление, что специально историей киевского периода М.К. Любавский никогда не занимался. На наш взгляд, надо прослеживать события не только от литовского периода к киевскому, но необходимо и движение в обратном направлении. Нельзя заниматься историей Литовско-Русского государства, пренебрегая реалиями истории киевского периода.

Впрочем, такого рода воззрения М.К. Любавского могли быть следствием гипертрофированного «государственного» восприятия исторического процесса, что совершенно очевидно из его трактовки общины. В своем «Очерке» он отрицал древность общинной организации. В рецензия на труд М. В. Довнар-Запольского, посвященный волостной общине, он писал: «Итак, все признаки изображенной автором автономной организации — волости — говорят за то, что эта организация не архаическая, а сравнительно поздняя, хотя и с некоторыми архаическими чертами», «поземельный строй сельской общины был развалинами древнего общинного землевладения, а простым результатом развития заимочного землепользования и землевладения». [57] Отчет о третьем присуждении премии П.Н. Батюшкова. Записки Императорской Академии наук по историко-филологическому отделению. Т. VIII. № 6. СПб., 1907. В устах государственника М.К. Любавского особый оттенок приобретают слова: «Его (М.В. Довнар-Запольского. — А. Д.) книгу по своей основной задаче и по научным приемам вполне можно поставить рядом с произведениями, например, Лешкова и Беляева». [58] Там же. С. 7–8, 23, 27. Это можно понять только как полное неприятие славянофильской концепции общинности и считать одним из слабых мест исследования М.К. Любавского. Слабые места были сразу подмечены критиками историка. И. Малиновский, сочувственно отозвавшись о выводах М.К. Любавского касательно связи древнерусской истории и истории Литовско-Русского государства, отметил, что в таком случае задача историка Литовско-Русского государства стоит в том, чтобы «установить связь между древнерусским и литовским строем; выяснить те условия, при наличности которых совершалось изменение древнерусского строя; характеристику литовско-русского строя. Проф. Любавский останавливается на всестороннем разрешении двух последних задач почти игнорирует первую». [59] Малиновский И . Новые труды по истории Литовско-Русского государства // ЖМНП. 1911. № 11. Ч. 36. С. 160. «Нельзя ограничиться, — пишет далее И. Малиновский, — уяснением связи между учреждениями литовской эпохи; нужно задать вопрос: из каких древнейших учреждений образовались они?». [60] Там же. С. 162. И. Малиновский прав и в другом. «Можно не соглашаться с некоторыми мнениями, взглядами проф. Любавского, но нельзя не признать, что его исследования — крупное явление в русской исторической литературе: последующим научным работникам в той же области литовско-русской истории предстоит идти дальше от его исследования, как от отправного пункта, считаясь с его взглядами, опровергая или развивая их». [61] Малиновский И. Новые труды… С. 154.