Лев Гумилёв - Татаро-монголы в Азии и Европе

Обычно завоеватели поступали таким образом. При осаде города пощада (араб. аман ) жителям давалась только в случае-немедленной сдачи (но и это правило иногда не исполнялось, если завоевателям это казалось невыгодным). Если город сдавался только после долгого сопротивления, жителей его выгоняли в поле, где они оставались пять-десять дней и более под надзором монгольских воинов. Закончив ограбление города и дележ добычи, они принимались за горожан: военных убивали, семьи их обращали в рабство. Девушек и молодых женщин также обращали в рабынь и делили между знатью и воинами.

Ремесленников и искусных мастеров распределяли в качестве рабов между монгольскими царевичами и знатью (либо уводили в Монголию [526] Cейфи , Тарих-наме-йи Херат, стр. 107–109. — Автор приводит рассказ о тысяче шелкоткачей, уведенных из Герата при первом его взятии (1221 г.) в качестве рабов с семьями в Монголию, где их поселили, обязав поставлять определенное число шелковых одежд для ханской ставки. , либо оставляли для эксплуатации на месте), но их участь была лучше тем, что их часто не разлучали с семьями. Здоровую мужскую молодежь брали в «толпу» (перс. хашар , из араб. хашр ), т. е. для тяжелых осадных работ и обозной службы, а во время сражений «людей толпы» ставили впереди войска, делая их мишенью для выстрелов их же соотечественников. Остальным жителям позволяли вернуться в их разоренные жилища.

Не лучше было и положение сельчан. «Всякий раз, — писал Нисави, — как татарский отряд, числом, положим, в тысячу всадников, опустошал какой-нибудь округ, он собирал крестьян, каких находил в селениях, и отводил их к главному городу округа. Там крестьян заставляли ставить баллисты ( манджаник , араб.) и рыть окопы, пока город не будет взят» [527] Нисави , Сират ас-султан…, араб. текст, стр. 52, франц. пер., стр. 92; в персидской версии (стр. 79) текст несколько изменен. «Если нападала тысяча всадников (монголов), они приводили две-три тысячи сельских жителей и заставляли их [ставить] баллисты, пробивать степы и делать подкопы [при осаде]». .

Если же город удавалось взять только штурмом после упорного сопротивления или если в уже покорившемся городе вспыхивало восстание, монгольские полководцы производили «всеобщую резню» (араб.-перс. катл-и гамм ), а оставшихся жителей, выгнав их предварительно в поле, делили между воинами, которые обращали их в рабство. Арабские и персидские источники приводят не менее трех десятков случаев «всеобщей резни». Так было в Отраре, Сыгнаке, Ашнасе, Термезе, Нисе, Балхе, Нишапуре, Сабзаваре, Тусе, Гургандже, Герате (при вторичном взятии после восстания) [528] Подробнее ом. в работе: И. П. Петрушевский , Земледелие и аграрные отношения в Иране XIII–XIV вв., М.—Л., 1960, стр. 32, 40, 67–71. Книга издана в персидском переводе: И. П. Петрушевский , Кишаварзи на мунасабат-и арзи дар Иран-и ахд-и могуль, тт. I–II, Тегеран, 1344–1966 (перевод Керима Кишаварза, изд. Тегеранского университета). и в других местах. Порою вместе с городами вырезывались и их сельские округи [529] По словам Сейфи (стр. 83), в городе Херате после резни 1222 г. осталось только случайно уцелевших 40 человек, да и в сельском округе сохранилось не больше ста человек (там же, стр. 183). Подробно см. И. П. Петрушевский , Труд Сейфи как источник по истории Восточного Хорасана, — Труды ЮТАКЭ, т. V, Ашхабад, 1955, стр. 130–162. . После резни пленных писцов заставляли подсчитывать число убитых. По словам Джувейни, после резни в Мерве подсчет убитых продолжался 13 дней [530] Джувейни , Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 128. .

Достойно внимания, что жестокости Чингис-хана и его полководцев не только картинно изображают историки антимонгольского направления (Ибн-ал-Асир, Нисави, Джузджани, Сейфи), но не замалчивают и промонгольски настроенные историографы чингисидских ханов (Джувейни, Рашид ад-Дин и др.). Это объясняется тем, что и сам Чингис-хан не стеснялся хвалиться своими жестокими актами. Джузджани приводит рассказ очевидца Вахид ад-Дина Бушанджи, ученого казия гарчистанского, побывавшего в плену у монголов и одно время зачисленного в свиту Чингис-хана. Последний однажды в кругу придворных расхвастался по поводу того, что вот, мол, какие славные деяния совершил он, Чингис-хан, перебив и уничтожив такое несметное количество людей [531] Джузджани , Табакат-и Насири, стр. 352–354. .

Прежде чем обрушиться на государство хорезмшаха, Чингис-хану пришлось весною 1219 г. уничтожить эфемерное государство Кучлук-хана найманского, который в 1210 г. в союзе с хорезмшахом Мухаммедом разгромил державу кара-китаев (Западное Ляо), получив при этом на свою долю Семиречье и Восточный Туркестан. Но Кучлук для этих стран был чужаком, его найманские воины, размещенные на постой в домах жителей, угнетали их. Вдобавок буддист Кучлук начал гонение на ислам — религию большинства населения этих стран и запретил отправление мусульманского культа [532] Джувейни , Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 52–56. Рашид ад-Дин и Мирхонд повторяют рассказ Джувейни. , от жителей он требовал принятия либо буддизма, либо христианства [533] Обе эти религии были распространены среди найманов. Согласно Джувейни («Тарих-и джахангушай», т. I, стр. 52), Кучлук был сперва христианином (несторианином), но потом обратился в буддизм. . Правление Кучлука вызвало всеобщую ненависть населения. Учитывая это, Чингис-хан запретил своим войскам повальный грабеж и резню во владениях Кучлука. Войскам Чингис-хана не стоило большого труда быстро разгромить царство Кучлука и уничтожить его найманских воинов, тем более что Чингис-хан здесь, как и везде, неизменно придерживался политики полной веротерпимости и покровительства духовенству.