Лев Гумилёв - Татаро-монголы в Азии и Европе

Военные походы в Тибет совершались и позже, но, насколько можно судить по лаконичным записям «Юань ши», они носили ограниченный характер (в одном случае сообщается о посылке 6 тыс. солдат — эта цифра отмечается, вероятно, потому, что она была наивысшей) и являлись карательными экспедициями против отдельных восставших племен, причем в состав монгольской армии входили и тибетские отряды [1324], что можно считать дополнительным свидетельством зависимости Тибета в целом.

Распад державы чингисидов на отдельные улусы вызвал стремление Хубилая укрепить центральную власть в его владениях. При этом был сделан еще один шаг на пути ликвидации остатков бывшей самостоятельности Тибета и его более полной унификации с другими районами Юаньской империи. В Тибете был создан административный аппарат, ставший частью единой общегосударственной системы управления: «Земли Тибета [были разделены] на области и уезды, были назначены чиновники и определены [их] обязанности» [1325]. В 1264 г. было создано специальное учреждение, которое «ведало и управляло буддийской религией, монахами, а также территорией Тибета» [1326]. Первоначально оно называлось Цзун-чжи-юань , а в 1288 г. было переименовано в Сюань-чжэн-юань , так как «согласно системе [династии] Тан, тибетцев, которые являлись с поклоном ко двору, принимали во дворце Сюань-чжэн» [1327]. Организация этого управления оставила прочный след в истории Китая — на исторических картах Китая эпохи Юань территория Тибета или часть ее именуется: «Сюань-чжэн-юань ся ди», т. е. «Земли, [находящиеся под] управлением Сюань-чжэн-юаня» [1328].

Эти меры означали не только интеграцию Тибета в Монгольскую империю и ее административную систему. Они были проявлением сознательной политики Хубилая, рассчитанной на использование религиозных воззрений для подчинения тибетцев: «Когда [монголы] овладели Западным краем [1329], Ши-цзу, [учитывая, что] эти земли обширные, труднодоступные и отдаленные, [а живущий там] народ дикий и воинственный, решил использовать их нравы, чтобы умиротворить этих людей» [1330]. Применение религии имело тут весьма конкретный характер, так как указанные выше учреждения и вообще верховная власть в Тибете были вверены ди-ши , императорскому наставнику, верховному ламе империи. При Хубилае этот пост занимал П'акпа.

П'акпа лотро-дж'алцэн (Пакба Лодойджалцан) (1234–1280) был племянником Сакья-пандиты и вместе с. ним прибыл ко двору Годана. В его биографии в «Юань ши» сообщается: «[В возрасте] семи лет он знал наизусть несколько сот тысяч слов священных книг и мог приблизиться к постижению их великого смысла. Люди называли его «священное дитя»» [1331]. В 1253 г. Хубилай пригласил П'акпа лотро-дж'алцэна к своему двору. Пораженный его умом и знаниями, Хубилай после вступления на престол в 1260 г. пожаловал ему звание го-ши , а затем да–бао-ван («князь великого драгоценного закона») за создание нового монгольского алфавита, введенного в употребление указом 1269 г. [1332]Кроме того, после создания Цзун-чжи-юаня П'акпа был поставлен во главе его, став тем самым как бы уполномоченным императора по делам Тибета [1333]. О положении и влиянии молодого ламы красноречивее титулов и сопутствовавших им богатых подарков говорит тот факт, что Хубилай согласился сидеть ниже его при религиозных беседах и наравне с ним при вершении государственных дел [1334]. Однако его административные полномочия не были неограниченными, так как при решении дел на уровне Цзун-чжи-юаня, а затем Сюань-чжэн-юаня необходимо было согласовать их с другими управлениями центральной власти [1335].

В годы правления Хубилая ламаизм получил широкое распространение в Юаньской империи. На территории Китая повсюду возникли ламаистские храмы. Даже сунский императорский дворец был превращен в монастырь, тогда же был перестроен один из четырех самых знаменитых буддийских храмов Китая — Утайсы в Шэньси [1336]. Би Юань сообщает, что в 1291 г. в Китае имелось 42 318 храмов и 213 148 монахов и монахинь [1337]. Это внушительные цифры, даже если относиться к ним критически и считать их лишь ориентировочными.

Служители культа и монастыри получали богатые дары и привилегии, вплоть до освобождения от налогов. Такое положение развращало их, они часто злоупотребляли своими правами и безнаказанно совершали различные проступки и даже преступления [1338].

В жизни самого монгольского народа ламаизм сыграл еще более существенную роль. В последующие столетия эта религия довлела над всей жизнью Монголии [1339]. Ее влияние выразилось в ограниченном росте населения [1340]. Она определила стиль архитектуры, особенно сакральней. Тибетский язык стал неотъемлемой частью образования, «языком религии, философии и науки» [1341]. Монгольское письмо, форма книг, книгопечатание и т. д. были результатом «цивилизаторской миссии буддизма» [1342]. Любопытно отметить, что и представлении монголов они сами и даже все азиатские народы произошли от тибетцев [1343].