Валерий Злыгостев - И нагрянула черная рать... Монгольское завоевание Южного Урала. 1205–1245

Как бы там ни было, но вскоре, как сообщает нам Джувейни, «Туши, старший сын Чингиз-хана… явился на поклон к отцу… прибыл к нему к пределам Кулан-баши», причем «в числе подношений он подарил отцу 20 000 серых коней» [17, с. 257]. Абу-л-Гази более помпезен: по его словам, Джучи «прибыл к отцу своему» и «привез ему богатые дары; коней доставил он в дар сто тысяч: из них двадцать тысяч были серые, двадцать тысяч были сивые, двадцать тысяч гнедые, двадцать тысяч вороные и двадцать тысяч чубарые. Хан со своей стороны изъявил свою любовь и ласку к Джучию» [1, с. 143]. По-видимому, на том же курултае, уже по сведениям Казвини, Джучи «вверены были область Хорезм, Дешт-и-Хазар, Булгар, Саксин, аланы, асы, русские, Микес, башкирдыи те пределы» [17, с. 274]. Казвини вторит более поздний источник — «Родословие тюрок» («Шаджарат ал-атрак»): «…после завоевания Хорезма, по приказу Чингиз-хана, Хорезм и Дешт-и-Кипчак от границ Каялыка до отдаленнейших мест Саксина, Хазара, Булгара, алан, башкир, урусов и черкесов, вплоть до тех мест, куда достигнет копыто монгольской лошади, стали принадлежать Джучи-хану, и он в этих странах утвердился на престоле ханства и на троне правления» [17, с. 387–388].

Из сообщений «Сокровенного сказания», Джувейни, Абу-л-Гази, Казвини и «Родословия тюрок» вытекают как минимум несколько важных моментов, отображающих положение дел в Дешт-и-Кипчаке. Во-первых, совершенно очевидно, что Джучи получил во владение обширные степные пространства к северу от Сейхун, если и не приведенных к покорности, то, по крайней мере, «умиротворенных» еще во время похода 1216–1217 годов, а также «заочно назначен владетелем земель, которые только еще предстояло завоевать». Во-вторых, ясно и то, что, провозгласив тезис о предстоящих завоеваниях на западе, Чингис-хан в Кулан-баши окончательно похоронил лозунг единства тюркских народов. По мнению В. В. Трепавлова, «после 1223 года лозунг "единства", который так удачно применил Субедей на Северном Кавказе, потерял актуальность и уже не использовался. Все тюркские народы, что позднее оказались на пути монгольских армий, расценивались лишь как объекты покорения, а не потенциальные союзники [38] Назначение Чингис-ханом в 1224 году Джучи «главным правителем кипчаков» [13, с. 229] подтверждает это предположение, потому как подразумевает власть царевича не только над восточным Дештом, но и его частью, расположенной западнее Яика и Итиля, частью, которую еще только предстояло завоевать. » [44, с. 58]. И наконец, именно на курултае 1224 года, меж пышных победных пиршеств и грандиозных ханских охот, великий монгольский каан активно продолжил строительство военной и административной системы нарождавшегося Улуса Джучи. Известно, что военная структура Джучиева юрта начала формироваться около 1206–1207 годов, когда Чингис-хан приставил в помощь сыну пятерых тысячников — Кутан-нойона (Хутана), Байку, Кете (Кэтэя), Хушитая (Тунгуй-тая) и Мунгуура (Мункеура) [13, с. 233; 27, с. 158, 176; 39, с. 274]. Соединения этих полководцев явились истоком будущей военной мощи Улуса Джучи, а сами перечисленные персонажи представляются предтечами будущие золотоордынских военачальников. Однако то было давно, нынешняя ситуация в Деште требовала новых решений. Чингис-хан, оставляя своего первенца «на хозяйстве», приложил максимум усилий, направленных на ускорение процессов, связанных с укреплением как имперской, так и местной (джучидской) власти в восточном Дешт-и-Кипчаке, и создание там абсолютно эффективного в экспансионистской политике государства, главной задачей которого в данный период было неумолимое продвижение на запад.

Летом 1224 года Чингис-хан перед тем как отбыть в Монголию, но все еще находясь в Кулан-баши [1, с. 143], напутствовал сыновей — Джучи и Чагатая, «назначив предварительно первого "главным правителем кипчаков"» [13, с. 229–230]. В помощь старшему сыну Чингис-хан определил Мунгэту-багатура, а верный сподвижник каана Боорчу, ведавший войсками: правой руки и бывший «главою эмиров» [40, с. 265, 267], а также, судя по всему, курировавший «западное направление» и, возможно, имевший личные интересы в Джучиевом улусе (иначе чем можно объяснить тот факт, что родственники «первого маршала» [39] В литературе — и научной, и научно-популярной — Боорчу называют порой, по праву старейшего соратника и «первого нукера» Чингис-хана, еще и «первым маршалом». — Хушитай и в гораздо большей степени, но чуть позже Бурундай — оказались на весьма высоких, а значит, и доходных воинских и административных должностях в Дешт-и-Кипчаке) по распоряжению своего властелина даже поучал его отпрыска. В частности, Лубсан Данзан повествует о том, как Боорчу наставлял Джучи, которому отныне предстояло править землями на западе: