Саймон Рейнольдс - Ретромания. Поп-культура в плену собственного прошлого

ЗАВТРА

Но только Китай по-настоящему примерил на себя ту мантию «духовного наставника в покорении безграничного космоса», которая однажды упала с плеч западного мира. Дэвид Брукс из The New York l imes после публикации результатов последнего исследования «глобальных инноваций», которые показали, что китайцы в этом направлении самая оптимистичная нация, объявил Китай «нацией будущего». Согласно статистике, 86 процентов китайцев верят в то, что их держава движется в правильном направлении, того же мнения относительно своей страны придерживаются всего 37 процентов американцев.

В контексте популярной музыки можно предположить, что в новом веке, когда англо-американские поп-традиции лишились новизны, ход за остальной частью земного шара. Гиперактивный экономический метаболизм развивающихся меганаций, таких как Китай и Индия, станет причиной множества соци-

|ГС

альных разногласий и культурных встрясок. Энергия и желания большинства будут задавлены, что приведёт к неизбежным трениям со сложившимся политическим строем и социальными нормами. Будут лететь искры, и будет пожар. Точно так же в шестидесятые неофилы пробивались сквозь преграды традиций. Из этого может получиться много отличной музыки или другие более убедительные культурные формы. Так что, вполне возможно, сейчас самое время для Запада... заткнуться.

ИЗ КОСМОСА

В своём эссе 2001 года «Научная фантастика без будущего» Джудит Берман трезво взглянула на состояние, в котором находится родной для неё жанр. Изучив содержание последних выпусков научно-фантастических журналов, она обнаружила в них серьёзный перевес рассказов о старении, ностальгии и страхе перед будущим, причём действие во многих из них происходит в прошлом или затуманено «ретроароматом». То, что она называет «настоящим будущим», которое, надо отметить, не что иное, как спекулятивная экстраполяция тенденций сегодняшнего дня, ей довелось встретить в четвёртой части историй. Словно в унисон ретрофобии, которой пропитана эта книга, Берман задаётся вопросом: «Если научная фантастика стала ан-тифантастичной, закрытой оборотной системой, то всё, что нам остаётся, — это перемалывать старые идеи и темы».

Два года спустя после выхода той публикации Берман Уильям Гибсон опубликовал «Распознавание образов» — его первый роман в новом тысячелетии. К тому же это был первый его роман, действие в котором происходит не в будущем. Все три книги, которые он опубликовал после того самого «магического» 2000 года — «Распознавание образов», «Страна призраков» и «История Ноль», — были про современность. В своей речи во время выставки Book Expo в 2010-м, за несколько месяцев до выхода «Истории Ноль», Гибсон говорил о том, что «Уставшее будущее» вытеснило тоффлеровские представления о футурошоке. Он утверждал, что если его поколение создавало культ «будущего с большой буквы Б», то сегодня молодёжь «обитает в бесконечном цифро-

вом „сейчас 44, состоянии вневременности, которое подпитывает наша коллективная память». Вневременность — термин, который Гибсон и его коллега, пионер киберпанка Брюс Стерлинг, придумали совсем недавно. Стерлинг объясняет «вневременность» как побочный продукт цифровой индустрии и утверждает, что концепция «будущего» — это устаревшая парадигма и само слово «будущее» скоро начнёт выходить из употребления. Среди целой россыпи мыслей, которыми Гибсон делится в своём твиттере, содержится и такое утверждение: «Самая умная мода сегодня та, которая стремится к вневременности». Он считает, что вневременность — это «очень хорошая штука».

ЗАВТРА

Гибсон рассказывал собравшимся на выставке Book Expo, что он стал писать о современности не столько из-за «усталости будущего», но потому, что он находит «реальный двадцать первый век богаче, страннее, сложнее, чем любой когда-либо выдуманный двадцать первый век». Только с помощью инструментов научной фантастики можно бороться с «когнитивным диссонансом» повседневной жизни нулевых. В интервью телеканалу Би-би-си в конце 2010 года Гибсон поднял ставки, заявив, что в наши дни всё настолько быстро меняется, что «настоящее длится не дольше, чем выпуск новостей, настоящее уже почти не имеет длительности». Научная фантастика, в её традиционном понимании, была, в общем-то, необязательной штукой: будущее наступало, оно зависело от нас. Всё, что нам нужно делать сейчас, — это «следовать за нашим фантастическим настоящим», самое лучшее в котором, если судить по роману «Распознавание образов» и двум последовавшим за ним, — мода, бренды, кул-хантинг, графический дизайн, вирусный маркетинг, промышленный шпионаж и так далее.