Юрий Кривошеев - Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв.

«Государем и самодержцем всея Руси» Иван III впервые был назван в 1492 г. Ученые неоднократно констатировали, что «с понятием о самодержавии общество того времени прежде всего соединяло мысль о внешней независимости страны». [1429]Большое значение здесь имели события 1480 г., которые «сделали великое княжение всея Руси суверенным — самодержавным, в исконном смысле слова, государством», — отмечал А.Е. Пресняков. Он же исключительно точно и лаконично сформулировал суть проблемы, сказав о «внешнем самодержавии Великорусского государства». [1430]И.Я. Фроянов, соглашаясь с таким толкованием титула «самодержец», в то же время считает его «односторонним», так как в конце XV–XVI вв. под «самодержцем» и «царем» понимался «монарх, обладающий всей полнотой политической власти, государственными полномочиями, не допускающими разделения этой власти с остальными политическими силами в стране», [1431]эти титулы обозначали монарха, как самостоятельно державшего русскую землю, так и владеющего ею единолично, имеющего в руках всю полноту государственной власти. «В исторических условиях конца XV — начала XVI вв. такая власть могла быть только деспотической», [1432]под которой исследователем понимается «неограниченная власть монарха». [1433]Но так ли это? Можно ли Ивана III Васильевича считать абсолютным монархом, начинающим ряд «сиятельных» российских деспотов? Вряд ли это было так. Представляется, что и Иван III, и Иван IV, были довольно слабыми монархами, слабыми не в смысле их личных качеств, которые были во многом уникальными, а объективно, имея в виду те социальные условия, в которых проходило их правление. «Нельзя утверждать, — писал М.А. Дьяконов (вслед за В.О. Ключевским), — что московским государям удалось осуществить идеал неограниченной самодержавной власти… могущество этой власти сказывалось в отношении к лицам, а не к существующему порядку». [1434]Представляется, что для абсолютной власти еще не наступило время, так как для нее не существовало реальной социальной основы. Ни одна социальная группа в конце XV — начале XVI вв. не являлась надежной опорой великокняжеской власти. Поддержки не было ни в целом в великокняжеской семье, ни среди аристократии, ни со стороны бюрократии, этого не приходилось ожидать и от церкви.

Своеобразным фокусом ряда противоречий в обществе того времени выступает 1479 год, события которого были рассмотрены Ю.Г. Алексеевым. В них отразились по сути все конфликты будущих десятилетий: династические, с удельными князьями, с системой наместничества, с церковью. Характерным является и поведение великого князя. Так, в столкновении Великолуцкого наместника Ивана Лыко Оболенского с горожанами Иван III становится на сторону последних. А в конечном итоге это заступничество обусловливает и конфликт великого князя с князем удельным. На этом примере видно и то, что опору великий князь усматривает в местных силах. [1435]Вместе с тем великие князья не столько возвышались над удельными и прочими князьями, сколько были, так сказать, первыми среди равных. Как пишет А.А. Зимин, «власть великого князя ограничивалась прочными традициями, коренившимися в патриархальности представлений о характере власти, которые имели к тому же религиозную санкцию. Новое пробивалось с трудом и прикрывалось стремлением жить, как отцы и деды». [1436]

Традиции настолько довлели над великим князем, что, не имея возможности прекратить выделение своим детям уделов, он одновременно вел борьбу с самовластием удельных князей — своих братьев. Не говорит о силе великого князя и развернувшаяся в последние полтора десятилетия княжения Ивана III династическая борьба между группировками его внука Дмитрия (сына умершего в 1490 г. Ивана Ивановича Молодого) и сына от второй жены — Софии Палеолог — Василия. [1437]

В том же 1479 г. начался конфликт великого князя с митрополитом, продолжившийся в следующем году. И «дело было не в догматике, — замечает Ю.Г. Алексеев. — Дело было в том, что великий князь хотел подчинить церковь своей власти». Обращает, опять-таки, на себя внимание то, что строя храм Иоанна Златоуста (своего покровителя) на московском посаде Иван III рассчитывал на поддержку московского посадского люда — многочисленного торгово-ремесленного населения столицы. [1438]

Что же касается отношений светской и церковной властей в целом, то русская церковь, испытывая сильные потрясения извне и изнутри и преследуя свои собственные цели (рост землевладений), поддерживала великокняжескую власть только при совпадении интересов. О постоянной и безусловной поддержке говорить не приходится.