Ольга Добиаш-Рождественская - Эпоха крестовых походов и ее герои

В этом явно крылись семена будущих раздоров. Но в июньские дни 1190 года, «когда роза разливает свое сладостное благоухание, ибо пришел уже Иванов день — срок, в какой Господь хотел, чтобы паломники двинулись в путь» (Амбруаз), о грядущих дрязгах мало кто думал. В ясное солнечное утро, соединившись в Везде, «с крестом впереди, с тысячами вооруженных людей, выступили светлейший король Англии и французский король. Движутся они на Восток и ведут за собою весь Запад. Различное по языку, обычаю, культу, войско полно пламенной ревности. О, если бы ему суждено было вернуться с победой!..»

В движении вдоль Роны, проходившем как сплошное торжество среди встреч и прощаний, число паломников возросло до ста тысяч. Поэтому короли приняли решение разделиться, чтобы осуществить посадку крестоносцев в разных гаванях. Филипп направился через Альпы в Геную, а Ричард — в Марсель, где его ждало серьезное разочарование. Флота, огибавшего Испанию, он не дождался; прошел даже слух о его гибели. В конце концов ему пришлось купить целую флотилию новых судов, на которые и погрузилось его воинство. С изрядным опозданием Ричард ступил на корабль, чтобы в возрасте тридцати двух лет впервые отправиться по Средиземному морю.

Это событие было по-своему отмечено оставшимся неизвестным нам спутником Ричарда, который от этого момента и до самой Мессины вел точный дневник его морского путешествия. Может быть, этим спутником был сам Фиц-Нил [23] Ричард Фиц-Нил (ум. 1198) — казначей Генриха II Плантагенета, автор трактата «Диалоги о казначействе» — уникального источника информации о королевских финансах и методах их сбора. , в чьей хронике (дошедшей до нас под ошибочно приставленным к ней именем Бенедикта из Петерборо) вкратце воспроизведен этот журнал. Несмотря на лапидарность, этот дневник весьма содержателен.

Мы не можем ожидать от хроникера XII века живописного изображения царства синей влаги и белых грез — городов, жемчужинами раскинувшихся по зеленому побережью. «Веселье Возрождения» не дрожит еще в сердцах суровых крестоносцев. Зато перу нашего автора не откажешь в точности. Более двадцати пяти гаваней итальянского западного берега и до десятка островов, разбросанных вдоль него, мимо которых прошли корабли английского короля, отмечены как этапы пути. И если автор в половине случаев не дает ничего, кроме имен, тем выразительнее отдельные, оброненные им характеристики. Среди прибрежных высот, которые глядятся в волны лазурного моря, отражая в нем свои тогда еще не снятые с вершин, как ныне, зеленые кроны лесов, автор знает и называет места, где таятся свившие здесь гнезда с III века разбойничьи шайки: «Есть на вершине утеса мыса Серсель замок, где скрываются разбойники и пираты».

Можно думать, что на этом пути Ричард, как и его секретарь, не остался вполне равнодушен к глубоким впечатлениям Италии, когда «вступил в Тибр, в устье которого стоит прекрасная одинокая башня и виднеются развалины древних стен», когда пробрался через дубраву по мощеной мраморной дороге, устланной наподобие мозаичного пола», когда останавливался в гавани «ввиду входа в древнюю крипту». Безнадежно спутаны в слове крестоносца XII века славные итальянские меморабилии. Чудеса природы, памятники античного искусства, прошлое христианских святынь будят лишь смутное отражение в его темном мозгу. Лишенные перспективы, эти отражения располагаются в одной плоскости. «Король миновал остров, который называется Изола Майор. Он вечно дымится. Говорят, остров этот загорелся от другого, имя которого Вулкан. Он зажжен огнем, летевшим, как гласит молва, от этого последнего и спалившим море и множество рыб… А потом проехал король мимо острова Батерун и гавани Байи, где имеются Вергилиевы бани… Подле города и замка есть малый остров, где, как говорят, была школа Лукана [24] Марк Анней Лукан (39–65) — римский эпический поэт. . И доныне под землей сохранилась прекрасная комната, где Лукан обычно занимался науками…» Переночевав в одном из приоратов Монте-Кассинской обители, Ричард был с почетом принят и угощаем в обители Троицы. «Здесь есть деревянная башня, которую осаждал и которой овладел некогда Робер Гвискар…»

На 28-й день плавания Ричард достиг Неаполя и «отправился в обитель Януария, любопытствуя посмотреть на сыновей Неймунда, которые стоят в пещере в костях и шкурах». Бесполезно заниматься догадками, в какой системе могли располагаться в голове ученого секретаря Ричарда и его собственной эти разнообразные исторические воспоминания и с какой стороны могли интересовать их бани Вергилия, «остров Вулкан», подземный кабинет, где имел обыкновение заниматься науками Лукан, а также «сыновья Неймунда в костях и шкурах». Но трудно усомниться, что великая Монте-Кассинская обитель, опора норманнской власти и латинского культа в Южной Италии, и еще больше башня, разбитая век назад норманнским его родичем, должны были затронуть воображение короля, хотя бы как достойный подражания пример…