Ольга Добиаш-Рождественская - Эпоха крестовых походов и ее герои

Во второй аквитанской войне Ричард продемонстрировал, что теперь он абсолютно самостоятелен, — во всяком случае, он не был склонен считаться ни с отцом, ни с другом Филиппом. От Тельебура, где, окружив главарей восстания, он принудил их принять крест («он не хотел иного искупления их вины»), до Тулузы, в которой он осадил Раймунда, Ричард прошел с победами весь юго-запад, «неколеблющийся и могучий», не внимая протестам Филиппа и предложениям «арбитража». А в то время как «лев» носился таким образом вдоль океана, две испытанные «лисицы» приносили на него друг другу жалобы: Филипп апеллировал против его действий к Генриху как к отцу; Генрих — к Филиппу как к сюзерену.

Надо признать, действия Ричарда достаточно развязали руки Филиппу, чтобы тот «в праведном гневе», в свою очередь, двинул войско на окраины французской державы Плантагенетов, в направлении Нормандии, Турени и Берри. Ричард же, справившись с Аквитанией, ударил по Иль-де-Франсу — в самое сердце домена Капетингов. Осенью 1188 года вся французская территория оказалась ареной боевых действий.

Война была остановлена давлением того, что в то время можно было бы назвать общественным мнением. Его руководителем и выразителем стал папа — общее раздражение против королей, тративших силы в междоусобной войне, когда Палестина ждала их помощи, образумило расходившихся забияк. 18 ноября в Бонмулене три государя съехались для заключения мира. Очевидцев поразило то, что Ричард прибыл вместе с Филиппом и держался подле него. Торжественный тон, в каком рассказывает о происходящем «История Уильяма Маршала», не затушевывает какого-то мрачного комизма. Беседа происходит между отцом и сыном, но читатель понимает, чья рука смогла обуздать и привести сюда разъяренного Ричарда. Филипп, несомненно, испытывал удовольствие от впечатления, произведенного их дружным прибытием на старого короля. «Ричард, — спрашивает Генрих, — откуда вы?» — «Случай, — отвечает Ричард, — свел меня с Филиппом. Я не хотел избегать его и проводил до места свидания». — «Хорошо, Ричард, если так. Берегитесь, нет ли тут предательства!»

Вслед за этим Филипп отводит Генриха в сторону, чтобы дать «добрый совет». К этому «совету» он будет возвращаться все три дня, которые продлится совещание, и каждый раз встретит отказ короля. «Сын ваш — доблестный муж, но у него мало земли. Дайте ему вместе с Пуату Турень, Мэн и Анжу, и они будут в хороших руках». В последний раз настаивает Филипп на так долго откладываемом браке, в последний раз требует для Ричарда гарантий его наследственных прав на Англию и Нормандию. Генрих отказывает: «Если здравый смысл меня не покинул, не сегодня он получит этот дар».

«Хорошо! — в конце концов восклицает Ричард. — Я вижу ту правду, которой верить не смел». И, отвернувшись от отца и сложив руки, он склоняет колено перед Филиппом и объявляет себя его вассалом «за Нормандию, Пуату, Анжу, Мэн, Берри и Тулузу». Он просит его помощи в защите своих прав. «Генрих, — заканчивается прозаическое изложение той же сцены у Гервазия Кентерберийского [22] Гервазий Кентерберийский (ок. 1141 — ок. 1210) — английский хронист, автор нескольких сочинений. , — отступил на несколько шагов, спрашивая себя: что значит этот внезапный оборот дела? Он вспомнил о том, что произошло некогда, в те времена, как сын его Генрих Младший соединился против него с Людовиком VII. И думалось ему, что теперь он стоит перед более грозной опасностью, ибо Филипп не такой человек, каким был Людовик». Генрих ушел один. Ричард удалился вместе с Филиппом.

Если целью Филиппа было расширить трещину между отцом и сыном и оттянуть крестовый поход, в который его так же мало влекло, как и Генриха, то он достиг своей цели. Ричард отодвинул в сторону свои крестоносные планы. Убеждения папского посла не привели ни к чему. Филипп даже под угрозой анафемы прямо сказал легату, что за его горячностью стоят деньги английского короля. Война перекинулась на следующий, 1189 год. До Пасхи длилось перемирие, но в июне Филипп и Ричард принялись гоняться за Генрихом по городам и замкам Анжу.

Судьба, вероятно, хотела, чтобы Генрих провел последние недели жизни в домене своего отца Жоффруа Плантагенета. Вопреки советам друзей поскорее укрыться в Нормандии он почти до самого конца находился Ле-Мане, где родился и где была могила Жоффруа. 12 июня Филипп и Ричард появились у стен города. Генрих попытался их отбросить, устроив пожар в пригороде, но пламя перекинулось за городские стены, и это вынудило Генриха пуститься в бегство. А Ричард и Филипп, в тот же день войдя в город, «съели обед старого короля» и продолжили его преследование.