Ольга Добиаш-Рождественская - Эпоха крестовых походов и ее герои

Между тем вопрос о женитьбе принца приобрел очень серьезное значение. В 1183 году один его брат — Генрих III, а затем, в 1186 году, другой — Жоффруа Бретонский, были унесены злокачественной лихорадкой, и Ричард сделался естественным наследником Нормандии, а в дальнейшем — Анжу и Англии. После этого ревнивый старый король, прежде интриговавший всячески против двух старших сыновей, сосредоточил враждебное внимание на новом наследнике. В конце 1187 года, когда при внезапном вторжении Филиппа II Августа в Иссуден Ричард и Иоанн поспешили на помощь отцу, Генрих отказался от их содействия и заключил тайное соглашение с Филиппом. Как обнаружилось впоследствии, суть этого соглашения была в том, чтобы обвенчать Аделаиду не с Ричардом, а с Иоанном и сделать супругов наследниками Аквитании, Нормандии, Анжу и Англии.

Филипп, однако, поспешил показать тайный текст Ричарду. Это был момент, когда молодой интриган на престоле Капетингов начал спутывать карты опытного заговорщика — старого Плантагенета. Несмотря на свои юные годы (ему было в то время всего двадцать), Филипп сумел нащупать больное место этой семьи и искусно его растравлял. Если в 1186 году он вел приторную дружбу с Жоффруа (кажется, не без иронии описывает хроникер, как при погребении Жоффруа Филипп кинулся к могиле, требуя, чтобы его похоронили вместе с другом), то после его кончины какие-то нити протягиваются между ним и Ричардом. Ричард оказывается его гостем в Париже («Они ели за одним столом и спали на одной постели»), а к отцу, встревоженному такой дружбой, отправляется лишь после многократных настояний. Назревала развязка — с одной стороны, в отношениях Генриха с сыном, с другой — в его отношениях с Филиппом. Но тут в дело неожиданно вмешались посторонние обстоятельства. Пришли вести из Палестины, которые вынудили всех действующих лиц хотя бы на время забыть о своих распрях.

Не слишком часто и не всегда с исчерпывающей ясностью доходили в Европу слухи о ситуации на Востоке. В течение последней трети XII века Сирия была ареной династических интриг и авантюр баронов, колебавших ее единство перед лицом нового врага, который исподволь собирал силы в Египте и с 1174 года окружил латинскую державу плотным кольцом своих владений. Этим врагом был молодой султан Египта Салах ад-Дин (Саладин), религиозному и военному гению которого удалось вдохнуть новую молодость в дряхлевший ислам.

Возможно, что Саладин, которому предстояла нелегкая задача объединения и подчинения различных племен, не скоро добрался бы до латинских сеньорий, но их главы сами навлекли на себя беду вызывающим поведением. Подвиги князя Антиохии Рено Шатильонского, прославившегося жестокостью по отношению к мусульманам в Заиорданской земле, нападение на мирный караван Саладина и захват его сестры вызвали полководца сарацин к агрессивным действиям. При этом крестоносные бароны Сирии вовсе не были готовы к серьезной войне. В Иерусалимском королевстве никак не могли упорядочить династический вопрос, крайне осложненный правами больного (прокаженный Балдуин IV), малолетнего (тринадцатилетний Балдуин V) и женских (принцессы Сибилла и Изабелла) претендентов. Только в 1186 году брак Сибиллы с Ги Лузиньянским, родственником Плантагенетов, укрепил за ними иерусалимский престол. Но уже через год в битве при Хаттине собравшиеся наконец вместе силы христианской Сирии не выдержали натиска Саладина, и Иерусалим был взят мусульманами.

В конце этого же года, когда английский и французский короли с упоением плели свои интриги, из Святой земли появились первые беглецы с вестями о событиях, отдавших Иерусалим и большинство городов Палестины в руки нового героя ислама.

В начале 1188 года Филипп собирался напасть на Нормандию, чтобы выбить засевшего там Генриха. Однако охватившее Европу волнение нельзя было игнорировать, и ему пришлось изменить свои планы. 21 января, побуждаемые легатами папы, английский и французский короли съехались у дуба подле Жизора, обменялись поцелуем мира и завели речь о походе. Что же до Ричарда то он принял крест, не дожидаясь этой встречи.

И в эту минуту, когда Запад как бы притих в напряжении, вдруг пришло известие о восстании при поддержке Раймунда Тулузского аквитанских вассалов Ричарда. Хроникеры не сомневаются, что за всем этим стоял Генрих II, заранее завидовавший славе, которой сын мог покрыть себя на Востоке. Ричарду пришлось на время отложить исполнение крестоносного обета — он все бросил и поспешил в Аквитанию.