Ольга Добиаш-Рождественская - Эпоха крестовых походов и ее герои

Ничто не мешало более дальнейшему движению «божьих воинов»; к тому же, надо признать, рядовым крестоносцам свары королей уже достаточно надоели и в их рядах начало проявляться некоторое недовольство. Дружественный Ричарду Амбруаз сообщает, будто Ричард «не удостаивал входить в долгие пререкания с другим королем» в тех случаях, «когда тот поднимал такой шум». Но он признает, что «много было тут сказано глупых и оскорбительных слов». «Все эти глупости не станем заносить в наше писание…» — добавляет он. Март был на исходе. На море дул благоприятный ветер Филипп, прихватив золото, полученное за позор сестры, отправился первым на небольшой, закупленной в Генуе флотилии. Две недели спустя после него двинулся на восток и Ричард. Амбруаз сообщает:

«Король больше не хотел терять времени. Он побудил войти в море своих баронов, свою милую и с нею свою сестру, чтобы они взаимно поддерживали друг друга, посадив с ними на большой “дромон” — грузовое судно — множество рыцарей. Этот корабль он пустил вперед, указав ему грести на восток. Но быстрые и подвижные “энеки” выехали только после того, как король пообедал. Тогда-то в порядке отчалил чудесный флот. Была среда Страстной недели, когда он покинул Мессину, отправляясь на службу Богу и во славу Ему.

В эту неделю, когда Христос так много выстрадал ради нас, нам также пришлось перенести немало опасностей и бессонных ночей. Но Мессина, где теснилось столько кораблей, воистину может гордиться: ни в один из дней, сотворенных Богом, такой богатый флот не покидал ее гавани…

В порядке двинулась эскадра к земле Господней, несчастной земле. Она прошла Фару и вышла в открытое море на путь к Акре. Скоро мы нагнали наши дромоны, но ветер внезапно упал, так что король думал было вернуться. Волей-неволей пришлось нам провести ночь между Калабрией и Монжибелем. В Страстной четверг Тот, Кто отнял ветер, Кто может все дать и все взять, вернул его нам на весь следующий день. Он был, однако, слишком слаб, и флот вынужден был остановиться. В день поклонения кресту противный ветер бросил нас к Виарии. Море взволновалось до дна; ветер покрывал его огромными, крутыми валами, и мы все время сбивались с пути. Мы были полны страха и болезненных ощущений в голове, в сердце и во рту. Но все это мы переносили охотно, ради того, Кто в этот самый день удостоил принять страсть для нашего искупления. Буря была сильна и метала нас, пока не спустилась ночь. Тогда повеял ветер мирный, ласковый и попутный…

Король Ричард, чье сердце всегда открыто к доброму, установил такой знак. Он указал, чтобы на его судне по ночам зажигали в фонаре большую свечу, которая бросала бы очень яркий свет на море. Он горел всю ночь, освещая путь другим. И так как с королем были искусные моряки, хорошо знающие свое ремесло, то все суда держались по светочу короля и не теряли друг друга из виду. Если же флот отставал, он великодушно поджидал его. И вел он эту гордую эскадру, как наседка ведет своих цыплят. Так проявлялись его доблесть и его великодушная природа. И всю ночь без печали и без забот плыли мы вперед».

В течение трех дней флот шел на всех парусах с королевским судном во главе.

«В среду же мы увидим Крит. Попутный ветер дул с силой, и, точно ласточка, летело судно, мачты которого гнулись… Видно, Бог сам испытывал удовольствие от предприятия Своих слуг. Быстро шли мы до темной ночи, чтобы утром войти в бухту, где спустили паруса и отдыхали до воскресенья».

К утру флот достиг Родоса. Только три дня пути отделяли его от Кипра, откуда в полтора-два дня можно было добраться до Акры, где уже с 20 апреля действовал Филипп, строя боевые машины.

Он естественно занял положение главы латинской армии с момента, когда пришла весть о гибели Фридриха Барбароссы в Малой Азии и рассеянии значительной части немецкой армии. Здесь, в лагере Акры, с его согласия принято было решение отстранить от иерусалимского престола короля Ги, который «сам его утратил» в проигранной битве при Хаттине и который уже во время осады Акры потерял жену Сибиллу и тем самым близкую связь со старой иерусалимской династией. Совет баронов отдал право на этот престол Конраду Монферратскому, сумевшему после Хаттина нанести поражение Саладину и своей энергией и ловкостью заполучить доверие защитников Палестины. Ту физическую связь с династией, которой ему не хватало, он с большой быстротой наладил, разведя младшую иерусалимскую принцессу Изабеллу с ее нелюбимым мужем Онфруа Торонским и обвенчавшись с нею «с благословения епископа Бове, хотя он имел уже трех жен: одну — в своей земле, другую — с собою и третью — в запасе». Обосновавшись в Тире и поставив от себя в зависимость снабжение крестоносной армии, Конрад очень искусно подготовлял свое воцарение. Заранее, однако, можно было предвидеть, что эта комбинация, устранявшая от престола Ги Лузиньянского, который вдобавок был родственником Ричарда, не получит одобрения английского короля.