Эдмон Фараль - Повседневная жизнь в эпоху Людовика Святого

Со своим населением более чем в двести тысяч жителей Париж, каким бы красивым, богатым, деятельным он ни был, еще не являлся всей Францией; он не был зеркалом, в котором отражалась вся нация. Здесь жил король, и на острове Сите стоял его дворец; но именно потому, что здесь жил он, никаких других дворов здесь не было — сеньоры обычно проживали в своих ленах, в своих замках, вне Парижа, далеко от Парижа. Город насчитывал много церквей и монастырей, но епископ здесь был только один — тут находилась резиденция викарного епископа Сансского. Город изобиловал купцами и ремесленниками, но коль скоро он был городом, и крупным городом, крестьяне бывали здесь только проездом, из любопытства или по каким-то временным делам.

Тем не менее мы останемся в пределах Парижа, покидая их лишь изредка; мы отдаем себе отчет, что зрелище повседневной жизни тех времен увидим неполным, но все-таки считаем его уникальным по многоликости. Пусть провинция будет представлена здесь не в полной мере, зато Париж обнаружит особенности, характерные только для него и обусловленные как присутствием короля, так и разнообразием многочисленного, предприимчивого и пестрого населения.

В городе, как и в деревне, жизнь человека определяло движение солнца, в любое время года, изо дня в день указывавшего, когда пора работать, когда — спать и когда — развлекаться. Именно в зависимости от положения светила день делился на определенные части. Но солнце капризно, на небе его видно не всегда и оно часто игнорирует свою миссию: ночью его нет, в пасмурные дни его нет. Поэтому людям приходилось измерять время и определять час суток при помощи средств, способных заменять светило-диспетчер в его отсутствие. Делали они это со всей точностью, на какую были способны, однако все-таки в ту эпоху всевозможные расписания не навязывали людям столь строгие и жесткие рамки, как сегодня: час и минута еще не обрели столь деспотичной власти.

Так кто решал, например, для монахов в монастыре, что настала заутреня? И при помощи чего он делал такой вывод?

У него могли быть часы. Однако с тех далеких времен, когда Харун ар-Рашид подарил Карлу Великому один из таких механизмов, восхитивший европейцев, производство и использование их так и не стали обыденным делом. Хорошо известно, что у Филиппа Красивого имелись часы из чистого серебра, в которых только противовесы были заполнены свинцом, но непохоже, чтобы его дед, Людовик Святой, имел обыкновение пользоваться часами, потому что, даже удаляясь к себе в покои для благочестивых чтений, время занятий он измерял по длительности горения трехфутовой свечи.

В «Распорядке монастыря Сито» (Usages de l'Ordre de Cîteau), который датируется 1120 годом, также говорится, что ризничий обязан иметь часы, чтобы они звонили к заутрене. Но непохоже, чтобы часы были во всех монастырях. Монах, в обязанность которого входило отмечать и объявлять время, рассчитывал его по движению звезд. В пасмурную погоду ему приходилось прибегать к другим не очень точным средствам. Тогда он отсчитывал часы по числу произнесенных псалмов или прочитанных страниц, или по количеству воска либо масла, сгоревшего в свече или в лампе. Пользовался он и тем же приемом, который применял Людовик Святой; прием этот был очень распространенным — до такой степени, что существовал обычай делить ночь на свечи: три свечи означали целую ночь.

Когда этот распорядитель времени, столь произвольно повелевавший им, как это может делать только хозяин, принимал свое верное или неверное решение, звонили колокола, извещая верующих, а также монахов или клириков, что настал один из важных часов суток, а именно: заутреня (полночь), хвалитны (три часа), первый канонический час, или прима (шесть часов), третий час, или терция (девять часов), шестой час, или секста (полдень), девятый час, или нона (пятнадцать часов), вечерня (восемнадцать часов) или повечерие (двадцать один час).

Кроме того, в Париже о приходе дня официально оповещал жителей звук гайты [7] Духовой музыкальный инструмент типа волынки. — Примеч. пер . с высоты одной из башен Шатле, давая знать городским дозорным, что их служба кончилась и им можно сдавать посты. И начиналась городская жизнь, столь же ранняя, как и крики петухов, возвещавших восход солнца.

Хотелось бы проследить в подробностях и от начала до конца один день парижанина в году 1250-м: это была бы выразительная картина тогдашней жизни в миниатюре. Но очень быстро понимаешь, что такое желание неосуществимо. Кого следует взять, какой персонаж выбрать в качестве характерного? Разве городское население уже в то время не отличалось многообразием режимов дня, которое трудно описать? Конечно, какие-то правила и повседневные привычки, общие для всех жителей города, которые более или менее строго соблюдал каждый, существовали. Например, большинство людей ело трижды в день: первый прием пищи, завтрак, приходился часов на девять; второй, обед, — на полдень, третий, ужин, — на шесть вечера. Кроме того, почти все после обеда отдыхали, некоторые даже спали. Наконец, в канонические часы и в часы, установленные правилами, все должны были соответственно исполнять религиозный долг или обязанности сообразно своему положению. Но как войти в подробности жизни людей, занимавших разное положение?