Иван Беляев - Вацлав Гавел. Жизнь в истории [litres]

Решение о присуждении премии Эразма Роттердамского пришло в конце января. Всего за две недели до этого чешская культура понесла тяжелейшую утрату – ушел из жизни Ярослав Сейферт, меньше чем за год до смерти первым и пока единственным среди чешских литераторов удостоенный Нобелевской премии «за поэзию, которая отличается свежестью, чувственностью и богатым воображением и свидетельствует о независимости духа и разносторонности человека».

Сейферт не принадлежал к числу наиболее активных противников режима, но неоднократно выступал в защиту преследуемых и одним из первых подписал «Хартию-77»; у власти были все причины для того, чтобы не слишком его любить. Когда поэт умер, полиция опасалась слишком большого скопления народа, грозившего перерасти в антикоммунистическую демонстрацию, а потому постаралась сделать все прощальные ритуалы как можно менее многолюдными. 13 января Гавел пишет свой некролог Сейферту:

От нас ушел представитель выдающегося поколения чешских писателей-авангардистов, которые вступали в литературу после Первой мировой войны. От нас ушел также и единственный писатель, перед которым вынуждена была капитулировать и теперешняя власть Чехословакии: хотя он и был подписантом «Хартии-77», а его свободомыслие было широко известным, его все же начали после долгого перерыва снова печатать в Чехословакии, а его значение в нашей литературе было наконец публично признано и официальными руководителями.

Я долго знал Ярослава Сейферта, любил его и буду вспоминать о нем не только как о хорошем и смелом человеке, но и как о живом символе преемственности современной чехословацкой литературы. 252

В 1987 году Гавел заканчивает работу над пьесой, которая по-чешски называется «Asanace», а в русском переводе «Реконструкция». Группа архитекторов работает над проектом перестройки и обновления старого городка. Слишком радикальное переустройство пугает горожан, но нет единства и среди самих архитекторов. Двадцатипятилетний специалист Альберт критикует проект, главным автором которого является руководитель группы, пятидесятилетний Зденек Бергман. Внезапно, как бог из машины, появляется анонимный чиновник и сообщает архитекторам, что принято политическое решение пойти навстречу местным жителям и реконструкцию не форсировать. Герои пьесы радуются и пьют шампанское, а Бергман произносит торжественную речь:

С этого дня наши проекты будут рождаться в обстановке свободой дискуссии, в атмосфере взаимоуважения, доброй воли и делового сотрудничества. И только от нас зависит, сумеем ли мы создать такую атмосферу, а в случае необходимости – и отстоять ее! 253

Но радость архитекторов непродолжительна: вскоре появится другой столь же безличный бюрократ и не моргнув глазом отменит решение своего предшественника; пафос Бергмана улетучивается:

Мне кажется, друзья, что не стоит видеть все в черном свете. Вы ведь знаете, я всегда повторяю: человек предполагает, а Бог располагает. Что было, то останется с нами. Если вы внимательно слушали товарища, вы должны были заметить: он не призывает полностью вернуться к старому. Конечно, у нас несколько сужается поле действия. Что ж поделаешь, бывает. Какое-то время придется выжидать и постараться лишний раз не привлекать к себе внимания. Когда меняется ситуация, самое главное – вовремя сориентироваться. 254 254 Трудно сосредоточиться. С. 397.

О «Реконструкции» говорили, что ее сюжет вкратце воспроизводит всю новейшую историю Чехословакии. И правда: за краткой либерализацией и немедленным безжалостным закручиванием гаек сложно не узнать дубчековскую весну и стремительную гусаковскую нормализацию. Как выразился Михаэль Жантовский: «Пьеса о безуспешных попытках реформировать нереформируемую систему» 255 255 Жантовский. С. 283. .

Годом позже Гавел напишет еще одну пьесу – «Завтра выступаем» («Zítra to spustíme»). В ней автор откликнулся на 70-летие провозглашения независимой Чехословакии. Пьеса не похожа ни на одно из произведений Гавела; в ней сделана попытка в игровой, иногда шуточной форме показать последние дни и часы перед историческим событием – созданием государства чехов и словаков. Главный герой пьесы – Алоис Рашин, на набережной имени которого Гавел прожил бóльшую часть жизни. «Исторически документированная реконструкция при этом будет сочетаться с нашими собственными домыслами, но не бойтесь, мы не внесем сумятицу в ваши познания в области истории. Мы всякий раз будем прямо указывать вам, что случилось на самом деле, а что мы додумали», – говорит один из актеров, обращаясь к публике 256.