Иван Беляев - Вацлав Гавел. Жизнь в истории [litres]

Гавел же в своем ответе Вацулику настаивает: никакой здравой оценки рисков в несвободном обществе просто не существует.

Никто из нас не знает заранее, сколько мы вынесем и сколько нам будет дано вынести <���…> Никто здесь не решал заранее, что мы пойдем в тюрьму, да и никто и не решал, что мы будем диссидентами. Мы стали ими, сами точно не зная как, и в тюрьмах мы стали оказываться, тоже точно не зная как. Мы просто делали некоторые вещи, которые должны были делать и которые нам казалось правильным делать, не больше и не меньше. 218

Лихорадочная жизнь под присмотром полиции, активная политическая деятельность – кажется странным, что и в этих условиях Гавел пополнял свой «донжуанский список». Он завел роман с Яной Тумовой – продавщицей в книжном магазине, костюмером в театре «Редута» и актрисой любительской труппы Андрея Кроба, игравшей в «Нищенской опере». Еще одной его любовницей стала психолог Йитка Воднянская. Наконец, главное его увлечение на многие годы вперед – югославская цыганка Анна Когоутова, бывшая жена уже уехавшего за границу Павла Когоута.

В кругу инакомыслящих вообще царили не самые пуританские нравы, а союзы, как официальные, так и неформальные, создавались и пересоздавались в самых разных сочетаниях. Первая жена Ивана Гавела стала женой Иржи Динстбира, бывшая жена Магора стала любовницей Иржи Немеца. «Мере свободы и толерантности, заложенной в этих обменах, можно на расстоянии удивляться или осуждать ее, но примечательно, насколько успешно межличностные отношения диссидентов переживали эти карусели, которые бы обрекли на гибель многие более конвенциональные дружбы», – без ханжества заключает Михаэль Жантовский 219 219 Жантовский. С. 220. . Так, Ольга о большинстве романов мужа прекрасно знала, с Анной Когоутовой даже поддерживала приятельские отношения.

Именно в доме Когоутовой полиция арестует Гавела 29 мая 1979 года.

После некоторого выжидания власть решила разобраться с Комитетом по защите несправедливо осужденных просто и незатейливо. В один день, 29 мая, было арестовано больше половины его членов. Правда, для ускорения судебного процесса из первоначальных десяти жертв было решено оставить шесть: Гавела, Вацлава Бенду, Иржи Динстбира, известную в прошлом тележурналистку Отту Беднаржову, Петра Уля и бывшую жену Иржи Немеца Дану.

Гавела задержали у Анны Когоутовой, а дома он не ночевал потому, что предыдущий вечер провел у Йитки Воднянской. Однако арест не стал для него полной неожиданностью: у Вацлава с собой была сумка, где лежали несколько рубашек, нижнее белье, туалетные принадлежности, тапочки и роман «Полет над гнездом кукушки» в переводе упоминавшегося недавно Ярослава Коржана.

Следствие продолжалось пять месяцев. По документам видно, как изменился Гавел за два года, прошедшие после предыдущего уголовного дела. Он уже не тешит себя иллюзиями, что сможет каким-то образом переиграть следователей, а потому с ними никак не сотрудничает. Твердость его позиции важна и потому, что в работе VONS Гавел участия почти не принимал, зато прекрасно осознавал, что дать слабину второй раз он уже не вправе.

Адвокат Йозеф Лжичарж меж тем настаивал, чтобы Гавел использовал свои преимущества. В конце концов диссидент и адвокат пришли к договоренности: Гавел не мешает Лжичаржу делать свою работу, но и Лжичарж слишком многого от Гавела не требует. Позднее выяснилось, что Лжичарж был завербован StB и фактически во время процесса переведен из «кандидата для тайного сотрудничества» в настоящие агенты-информаторы. Как именно Лжичарж повлиял на процесс, сказать сложно. Известно, что он написал за время следствия и суда больше двадцати донесений, но ни одно из них не сохранилось. Известно и то, что через пару лет после процесса адвокат стал своих кураторов избегать и в 1982 году сотрудничество с ним прервалось.

Вскоре после задержания Гавела приехавший в Градечек эвакуатор увез «луноход», и это, кажется, многое говорило о планах режима. С другой стороны, власть по-прежнему пыталась сыграть с подсудимым в свою собственную иезуитскую игру. Тюремный опыт Гавела 1977 года давал преследователям надежду, что он снова сломается, но кроме кнута они заготовили и пряник. Гавел имел возможность вместе с Ольгой уехать по театральной стипендии в США – там об этом позаботились Милош Форман и руководитель нью-йоркского Public Theater Джо Папп.

Гавел рассматривал эту идею вполне серьезно и обсуждал ее во время одного из посещений Ольги, но в конечном счете ехать отказался. Семь лет спустя в «Заочном допросе» Гавел утверждал, что никогда не сожалел об этом, хотя из других источников известно, что процесс принятия решения был сложным и мучительным. Так, сотрудничавший с госбезопасностью приятель Ивана Гавела доносил, что семья настаивает на эмиграции. У многих в памяти осталась фраза, которую передала после очередного свидания Ольга: «Дам им пять лет своей жизни, но ни дня больше».