Пол Картледж - Спартанцы - Герои, изменившие ход истории. Фермопилы - Битва, изменившая ход истории

Стихи проливают свет на героическое и персонализированное увековечивание подвигов, которые Павсаний считал достойными того. Даже их оплаченный составитель Симонид, как говорили, просил Павсания не забывать, что он всего лишь смертный, а не бог и даже не герой.

Стихи о Черном море были довольно плохи для его репутации, но даже их Павсаний превзошел своим непристойным поведением в Дельфах. Объединившиеся верные греческие города — всего их насчитывалось тридцать один — заказали в качестве монумента победы памятник, известный под кратким названием Змеиная колонна. Он состоит из каменного основания, несущего бронзовую колонну в форме трех сплетенных змей, на головах которых покоится бронзовая чаша, напоминающая те, что вручались как призы во время Траурных игр в честь Патрокла, описанных в Илиаде , а также во время других героических соревнований. Названия победоносных городов начиная с лакедемонян (спартанцев) были высечены на телах змей. Их еще можно разобрать только там, где сохранились довольно печальные остатки памятника, в центре древнего ипподрома в Константинополе (сначала называвшемся Византием, а в настоящее время Стамбулом). Однако Павсаний хотел получить свою личную долю в памятном действе, поэтому добился того, чтобы к основанию добавили надпись плодовитого Симонида, посвященную лично ему:

Как если бы Павсаний сам уничтожил персидскую армию при Платеях… Не приходится удивляться, как добавляет Фукидид, что спартанцы немедленно соскоблили эту надпись.

Таким образом, Павсаний был смещен с должности главнокомандующего греческой армией, и вскоре после этого спартанцы совсем отказались от активных военных действий против персов, которые теперь вели Афины и новый Делийский морской союз. Павсанию Византий показался приятным, и он оставался там десять лет, в течение которых он с прицелом самому стать великим сатрапом всей Греции в интересах Персии якобы просил руки дочери Ксеркса, и ему ее обещали. Эту версию принимает Фукидид, но подвергает сомнению Геродот.

Какова бы ни была истина, около 469 г. он вновь был вызван в Спарту, обвиненный на этот раз не в приверженности Мидии, а в гораздо более отвратительном, с точки зрения спартанцев, преступлении — тайных связях с илотами. Информант едва ли являлся обычным надежным источником, так как был любовником Павсания, греческим рабом из Аргила. (Он превратился в эллинизированного сирийца в романе Валерио Массимо Манфреди Il Scudo di Talos , переведенного на английский язык как Спартанец .) Однако это свидетельство было достаточно убедительным для спартанских властей, которые с готовностью поверили, что он предложил илотам не просто свободу, но и спартанское гражданство.

Это предполагаемое предложение может быть истолковано совершенно иначе, гораздо менее пагубно, если то, что Павсаний делал на самом деле, было предвосхищением официальной спартанской практики, ставшей общепринятой во время Афинской войны, — предоставлением илотам условной формы свободы взамен на военную службу. Такие освобожденные илоты назывались neodamôdeis , что означало нечто вроде «народ нового гражданского типа», хотя на практике они не пользовались никакими привилегиями равных по праву рождения и образования спартанских граждан. Как бы то ни было, обвинение было достаточно, чтобы напугать Павсания, и он остался в храме в священном месте на спартанском акрополе. Когда от голода он был близок к концу, его убрали оттуда как раз вовремя, чтобы, умерев там, он не успел осквернить святое место.

Только позже, после обращения к Дельфийскому оракулу, Павсаний был посмертно реабилитирован и получил беспрецедентный знак почета в виде двух бронзовых памятных статуй. Много позднее его имя связали с именем Леонида, и в честь обоих учредили ежегодные игры.

Мардоний, командующий сухопутными силами Персии, после возвращения Ксеркса в Азию провел зиму 480/79 года в Фессалии. Летом 479 г. он двинулся на юг, чтобы вновь, как в 480 г., занять и разрушить Афины. Афиняне, в сущности бездомные, отчаянно призывали спартанцев прийти на помощь из Пелопоннеса через Коринфский перешеек в центральную Грецию, где эта помощь была необходима. В конце концов, спартанцы, когда смогли и захотели, откликнулись, и совместными силами с афинянами и другими верными греками в Беотии Мардоний был отброшен. Беотия также теперь была подданной и союзницей Персии, за исключением Платей, всегда верного Афинам союзника, и именно на территории Платей произошло наконец последнее сражение.