Пол Картледж - Спартанцы - Герои, изменившие ход истории. Фермопилы - Битва, изменившая ход истории

Их вторая предполагаемая беседа излагается в непосредственной прелюдии к собственно рассказу о самом сражении при Фермопилах. В ожидании, пока его войска подтянутся, Ксеркс у западной оконечности ущелья посылает конного разведчика проследить за действиями греков. Греки, за которыми он следит, оказались спартанцами. Это был эпизод, в котором крайне изумленный и озадаченный перс докладывает не менее изумленному и озадаченному Ксерксу о том, что спартанцы занимаются то ли гимнастическими упражнениями, то ли расчесыванием своих исключительно длинных волос.

Известно, что у древних греков мужчины занимались физическими упражнениями и атлетическими соревнованиями совершенно нагими, отсюда название места, где они занимались и состязались — гимназия [82] От греческого слова, означающего «совершенно нагой» — gymnos . Гимназии были также общественными парками; в этом смысле Лицей (продвинутое учебное заведение) Аристотеля в Афинах представляло собой гимназию. . Такая обнаженность шокировала восточные негреческие народы. Это был еще один из признаков отличия, благодаря которым греки убедили себя в собственном культурном превосходстве над всеми «варварами».

Что же касается длинных волос спартанцев, это было довольно необычно среди греков, не говоря уже о персах. Большинство греческих мужчин коротко стригли волосы или укорачивали их по достижении половой и полной мужской гражданской зрелости. Напротив, спартанцы избрали этот момент перехода от одного полового и социального статуса к другому для того, чтобы отрастить волосы именно как внешний и видимый знак статуса взрослого воина-мужчины. Предлагались различные рациональные объяснения причин и источника этой практики, наиболее вероятен символический смысл: настоящие мужчины отращивают длинные волосы. Напротив, выходя замуж, спартанские жены обрезали свои волосы и после этого постоянно носили их короткими.

Персы тоже, по крайней мере некоторые, носили длинные волосы. Однако момент перед смертельной схваткой не представлялся персам подходящим для прихорашивания на публике. Ксеркс якобы не мог поверить, что компания безумных фанатиков зарядки могла причинить ему крупные неприятности в бою. Однако Демарат раскрыл Ксерксу символизм прически и причесывания и объяснил ему, что это значило, что спартанцы исполнены решимости сражаться насмерть. Показывая полную неспособность Великого царя постичь спартанский менталитет и смысл основных спартанских социальных обычаев, Геродот предвосхищает его конечное поражение и с самого начала зарождает сомнение в мудрости такого ненадежного мероприятия.

У прочих греков в коалиции были другие конкретные местные факторы, чтобы ограничиться посылкой только авангарда, не считая общей для всех отговорки — приближения Олимпийских игр. Из потенциально имеющихся примерно двадцати пяти тысяч бойцов пелопоннесцы послали только около четырех [83] Эту цифру, упомянутую в памятном послевоенном документе, сообщает Геродот. . Несомненно, это было частично вызвано нежеланием вводить в бой войска за пределами Коринфского перешейка. Однако при Фермопилах присутствовало также незначительное число греков-лоялистов с территорий к северу от Истма. Афинян в сухопутных войсках не было вовсе (хотя несколько тысяч находились с флотом в Артемисии), не было также жителей Мегары. Что еще более удивительно, было очень мало беотийцев, в их числе всего четыре сотни из Фив, главного города Беотии.

Позже, после Фермопил, все беотийцы, кроме жителей Феспий (врага Фив) и Платей (союзника Афин), перешли на сторону персов, и когда в 479 году персы были окончательно отброшены, репутация фиванцев была запятнана [84] Репутация фиванских предателей оказалась настолько замарана, что 150 лет спустя Александр Великий мог еще надеяться замаскировать или, по крайней мере, смягчить свое зверски прагматичное разрушение Фив в 335 году ссылкой на их предательство в период Греко-персидских войн. . Но было ли это совершенно справедливо по отношению к четырем сотням фиванцев, участвовавших в сражении при Фермопилах? Действительно ли они приняли участие, как утверждает Геродот, только потому, что Леонид заставил их как своего рода заложников в обмен на лояльность их соотечественников у себя дома? Если мы исследуем другие источники, то придем к прямо противоположному выводу.

Как сообщает Фукидид, в 20-х годах V в. у фиванцев, внуков солдат 80-х гг., было совершенно иное объяснение или ходатайство о смягчении приговора за непатриотичное поведение своих предков. Они говорили, что тогда Фивами правила ограниченная олигархия, в чем-то, может быть, подобная династии Алевадов Лариссы в Фессалии, известных активных сторонников Персии, в то время как с 40-х гг. Фивы, как и остальная Фессалия, управлялись более терпимой и политически более умеренной олигархией. Другие источники, включая беотийца Плутарха (из Херонеи), пошли еще дальше в реабилитации. Плутарх пришел в ярость от того, что он счел антибеотийским предубеждением Геродота. Для него именно эти четыре сотни были истинными патриотами. Будучи противниками правящего режима в Фивах, они пошли добровольцами служить к Леониду. Нелегок выбор между этими двумя диаметрально противоположными версиями участия четырех сотен фиванцев. Кроме них там, разумеется, было еще около тысячи солдат от двух местных греческих народов, которых это затрагивало самым непосредственным образом — из Фокиды и Опунтийской Локриды. Не очень многочисленная армия греческого сопротивления всего насчитывала, вероятно, около семи тысяч человек.