Пол Картледж - Спартанцы - Герои, изменившие ход истории. Фермопилы - Битва, изменившая ход истории

Похоже, что обычно избыток серебра не чеканили в монеты, а раздавали в виде слитков в точности поровну между всеми афинскими гражданами. Подсчитано, что открытие месторождения в 483–482 гг. было достаточно для всеобщей раздачи суммы, эквивалентной двухнедельному заработку квалифицированного мастера. Но у Фемистокла возникла другая, более привлекательная идея. Он доказал в Афинском Собрании, что вся избыточная сумма должна быть израсходована на общественные нужды, а именно, на строительство новейшего типа весельных кораблей — трирем [50] См. глоссарий. . Афины были уже эгалитарной и прямой демократией. Каждый голос поднятием правой руки в Собрании считался за один и только за один. Восторжествовала воля большинства. А большинство афинян было бедняками, по преимуществу фермерами, а не квалифицированными городскими рабочими. Двухнедельный заработок наличным серебром и авансом должен был казаться им весьма привлекательным предложением. Однако Фемистокл переубедил их, полностью оправдав ретроспективные восторженные похвалы Фукидида в его адрес как политика, наделенного даром величайшего понимания настоящего, высочайшего предвидения будущего и, следовательно, величайшей способностью импровизировать уместные решения.

Фукидид мог бы добавить (как он в неявной форме сделал в отношении Перикла, самого великого преемника Фемистокла, который, похоже, в значительной мере унаследовал его взгляды, а также обладал многими из тех же природных способностей), что Фемистокл должен был располагать почти сверхъестественным даром убеждения, чтобы придать такую силу своим аргументам. Поскольку для него не было вполне очевидно, насколько большинство афинян уже осведомлены относительно природы и неизбежности угрозы, исходившей от Персии, он утверждал, что флот, создания которого он добивался, предназначалось использовать не против Персии, а против Эгины — весьма близкого и очевидного противника. Афиняне должны были помнить — или им упорно твердили об этом, — что жители Эгины не оказали им ни малейшей поддержки перед лицом чрезвычайных обстоятельств 490 года. Им не было нужды повторять или напоминать, что после Марафона между ними продолжались военные действия на море и что афиняне никоим образом не вышли из них победителями. Убедительным моментом в аргументации Фемистокла явилось то, что замена относительно немногочисленных и устаревших военных кораблей новеньким флотом из сотни (или двух — в этом источники расходятся) трирем последнего образца навсегда устранит угрозу со стороны Эгины.

На самом деле проблема была гораздо серьезнее. Воистину трудно осознать масштаб личных политических столкновений в Афинах на протяжении 80-х годов V в., из которых Фемистокл неизбежно выходил победителем, если в основе их не лежал какой-либо важный внешнеполитический фактор вроде Персии. Один за другим афинские лидеры, которые либо не усматривали в персах угрозы, либо воображали, что каким-то образом смогут прийти к благоприятной сделке с ними, устранялись с политической арены Афин — физически, путем процедуры остракизма, на который Фемистокл всегда был серьезным «кандидатом». Сохранились даже археологические свидетельства заговоров его врагов против него и использования скорее грязных, нежели честных методов убеждения избирателей. Все напрасно. Фемистокл неизбежно побеждал и в конце 80-х V в. выступил с новой силой и энтузиазмом как не встречающий сопротивления поборник не только антиэгинского, но и антиперсидского движения.

Однако Афинам в одиночку это было не в большей мере по силам, чем Спарте. Как же, в таком случае, можно было сколотить коалицию более или менее готовых к сопротивлению греков? Этот вопрос был на повестке дня перед делегатами ряда греческих городов на первой встрече, созванной в 482-м, или, скорее, осенью 481 года для обсуждения совместного сопротивления Ксерксу. Согласно Геродоту, эта первая встреча состоялась на Коринфском перешейке в святилище, посвященном Посейдону, Владыке морей. Однако согласно значительно более позднему источнику, Павсанию (Перигету, или Путешественнику), написавшему во втором веке н. э. ностальгически исторический «путеводитель» по Греции, это происходило в Спарте в месте, называемом Элленион («Место греков»). Кому мы должны верить?

Нет оснований сомневаться, что во II в. н. э. (во времена визита Павсания) в Спарте существовало строение, называемое Элленион. Есть также достаточные основания полагать, что оно находилось там с V в. до Р.Х. наряду с Персидским портиком, или колоннадой, возведенной в память о решающей роли Спарты в знаменитой победе над персами в 480–479 годах. Но существовало ли оно до вторжения Ксеркса в 480 году? Лично я сомневаюсь в этом. Представляется гораздо более вероятным, что оно было построено подобно спартанскому Персидскому портику, после 479 г., как военный мемориал. Таким образом он мог бы послужить очень полезным местом для порождения мифа о том, что именно там был решен вопрос о едином сопротивлении «Греков».