Пол Картледж - Спартанцы - Герои, изменившие ход истории. Фермопилы - Битва, изменившая ход истории

Независимо от того, насколько правдива может быть эта назидательная история, на самом деле спартанцы и аргивяне примерно в это время действительно устроили полномасштабную битву гоплитов, в которой несомненно и предсказуемо победили спартанцы. Это было достаточной демонстрацией Крезу преобладающей военной мощи Спарты. Хвалебная ода неизвестного времени по поводу победы схватывает сущность того, что можно было бы назвать спартанским «духом Фермопил»: «Для Спарты это не умирание, а бегство от смерти» [8] Palatine Anthology 7.431. Было бы полезно точно установить, когда была написана эта эпиграмма — до или после Фермопил. .

Теперь власть Спарты распространялась до восточного побережья Пелопоннеса, включая на севере Кинурию, иначе известную как Фиреатиду, в неудобном соседстве от собственной территории Аргоса. Но независимо от относительного могущества Спарты у себя дома и вопреки уговорам Креза [9] Например, он принес ценные дары золотым листом для покрытия почитаемой, предположительно деревянной, статуи Аполлона в Форнаксе близ Спарты ( Геродот . 1.69). , спартанцы чтили договор о дружбе и союзничестве лишь на словах и символически. Они от имени Креза послали вестника, или дипломатического посланника, по имени Лакрин, несомненно, достойного и опытного гражданина, к самому Киру, чтобы торжественно посоветовать держать руки прочь от Лидии. Однако Кир, уже находясь в Сардах, презрительно ответил Лакрину:

Никогда еще я не боялся людей, которые выделяют специальное место встреч [agora] в центре своих городов, где они приносят и нарушают клятвы и обманывают друг друга. Если я займусь этим, то им придется говорить о неприятностях на своих дворах, а не в Ионии.

Этот отрывок примечателен по ряду причин. Видимо, в 545 году Кир ничего не знал не только о численности спартанцев (что, как мы увидим, само по себе бросается в глаза), но даже и о самом их существовании. Возможно, это просто драматический прием Геродота, но, может быть, и точное отражение действительности — спасительное предупреждение против принятия слишком эллиноцентрической точки зрения на греко-персидские отношения. Вряд ли Кир говорил это, тем более искренне, например, о вавилонянах.

Слово agora в греческом языке может означать как место дипломатических встреч, так и торговый базар; фактически первое значение предшествовало второму. Однако Геродот вложил в уста Кира общее упоминание о существовании и о важности рыночного обмена в греческом мире вообще, поскольку он добавил, что у персов нет ни одной такой агоры. В каком-то смысле Геродот был в техническом отношении прав, делая такое утверждение о персах, поскольку царская «командная» экономика использовала централизованно контролируемую систему распределения, а не рыночную частнопредпринимательскую для обмена товарами и услугами. Однако было странным заставлять Кира говорить это именно спартанцам, поскольку известно, что они среди всех греков были наименее всех коммерчески ориентированы. Тем не менее, это могло быть частью тонкого замысла Геродота, еще одного способа подчеркнуть незнание великим царем своих противников, которые в заключение истории сыграют ведущую роль в развенчании предсказаний Кира о легкой победе персов над любым греческим сопротивлением, будь то в Азии или, как он намекает, в Европе.

Тогда, в 40-х годах VI в., Спарта не принимала участия в военных действиях против Персии и не будет непосредственно встречаться с персами на поле боя в течение еще шестидесяти лет. Однако, несмотря на то что Кир опрокинул Креза и его азиатских греческих подданных, спартанцы чувствовали себя настолько безопасно на своем «дворе» и столь уверенными в собственной способности отразить удар, что в последней четверти шестого века они, по существу, предприняли только две морские экспедиции. Первая из них приблизилась к Азии настолько, насколько это было возможно, не вступая на сам материк, — так далеко на востоке Спарта никогда не рисковала вести военные действия до Афино-пелопоннеской войны. Она была направлена против острова Самос и его правителя тирана Поликрата около 523 года. Выходки этого пиратского персонажа с его могучим флотом вызвали озабоченность Персии, а также местных самосских аристократов и олигархов, которых тот либо подавил, либо изгнал. Спарта предприняла эту экспедицию совместно с со своим пелопоннесским союзником Коринфом, городом с длительной морской традицией и важной геополитической позицией, который был расположен поперек перешейка, отделяющего Пелопоннес от материковой Греции.