Франс Вааль - Наша внутренняя обезьяна. Двойственная природа человека

Наказание склонных к насилию самцов бывает порой весьма суровым. Встречались сообщения об остракизме у диких шимпанзе, когда самцов принуждали держаться в опасной зоне, на границе территории: в одном отчете даже говорилось о самцах, «уходящих в изгнание». Остракизму обычно предшествует массовое нападение, как на Гоблина из Гомбе-Стрим, атакованного большой коалицией и, наверное, не выжившего бы без вмешательства ветеринара. Гоблина дважды чуть не убили, и это заставило полевых исследователей предположить, что та жестокость, с какой его ниспровергли, была связана с характером его правления, который они описывали как «необузданный».

Когда те, кто находится внизу социальной лестницы, сообща обозначают границу, угрожая серьезными последствиями, если «верхи» ее преступят, мы получаем зачатки того, что в законодательстве называется конституцией. Разумеется, современные конституции полны утонченных и отшлифованных концепций, слишком сложных для применения к двум противоборствующим группам людей, не говоря уж о сообществах обезьян. Однако не стоит забывать, что Конституция США, например, была порождена революцией, направленной против английского владычества. Ее замечательный текст («Мы, народ…») произносится от имени народных масс. Предшественником Конституции была Великая хартия вольностей 1215 г., в которой подданные короля Иоанна Безземельного угрожали начать войну против него и убить своего притеснителя, если тот не прекратит чрезмерные поборы. И снова сработал принцип коллективного противодействия самонадеянному альфа-самцу.

Если высокоранговые особи могут причинять столько проблем, то зачем они нужны вообще? Ну, во-первых, чтобы разрешать споры. Вместо того чтобы заставлять всех примкнуть к какой-либо стороне, можно ли придумать лучший способ уладить ситуацию, чем наделить одного индивида, совет старейшин или правительство полномочиями служить всеобщему благу, поддерживая порядок и находя решения при разногласиях? В эгалитарных обществах по определению отсутствует социальная иерархия, которая может навязывать свое мнение в спорах, и вследствие этого они зависят от третьей стороны. Ключом здесь является непредвзятость и справедливость. Перенятый судебной системой современного общества третейский суд – арбитраж – защищает общество от его главного врага: тлеющих усобиц.

Доминантные шимпанзе обычно прекращают драки, либо поддерживая слабого против сильного, либо посредством вмешательства незаинтересованных сородичей. Они могут влезть, вздыбив шерсть, между дерущимися, пока те не перестанут вопить, разогнать их с помощью угрожающей демонстрации или буквально растолкать сцепившихся противников руками. Причем похоже, что главной их целью является прекращение враждебных действий, а не поддержка одной партии против другой. Например, за считаные недели после достижения ранга альфа-самца Лёйт, самый справедливый лидер, какого я когда-либо знал, принял на себя, что называется, роль «регулировщика». Ссора между двумя самками вышла из-под контроля, полетела шерсть. Множество обезьян бросились в схватку. Огромный клубок дерущихся, вопящих шимпанзе катался по песку, пока Лёйт не подскочил и буквально не разбил его на части. Он не выбирал сторону, как все остальные, – вместо этого любой , кто продолжал драку, получал от него затрещину.

Можно было бы подумать, что обезьяны станут поддерживать своих родственников, друзей и союзников. Это действительно так для большинства членов обезьяньего сообщества, но самец-регулировщик действует по другим правилам. Став альфой, Лёйт как будто поставил себя над конфликтующими партиями, его вмешательство было нацелено на восстановление мира, а не на помощь своим друзьям. Вступление Лёйта в конфликт на стороне каких-либо конкретных индивидов никак не было связано с тем, сколько времени он проводил с ними за грумингом. Лёйт был единственным беспристрастным шимпанзе, то есть отделял свою деятельность как арбитра от социальных предпочтений. Я узнал, что так поступают и другие самцы, и, когда Кристофер Боэм перешел из антропологии в приматологию, он также наблюдал в дикой природе высокоранговых шимпанзе, которые эффективно предотвращали и прекращали конфликты или уменьшали их частоту.

Группа признает авторитет не любого претендующего на роль арбитра. Когда Никки и Йерун сообща правили арнемской колонией шимпанзе, Никки пытался вмешиваться, если начинались ссоры, однако чаще сам становился объектом агрессии. Старшие самки особенно сопротивлялись, когда он встревал в разборки и начинал бить их по голове. Одной из причин могла быть та, что Никки вовсе не проявлял беспристрастие: он присоединялся к своим друзьям вне зависимости от того, кто начал драку. А вот попытки Йеруна умиротворить сородичей всегда принимались с готовностью. С течением времени старый самец перетянул на себя роль регулировщика от молодого партнера. Если вспыхивала ссора, Никки даже не утруждался встать с места, предоставляя Йеруну ее улаживать.