Франс Вааль - Наша внутренняя обезьяна. Двойственная природа человека

Принцип «двое против одного» – известная проблема в человеческих семьях с тройняшками: одного из детей двое других часто не пускают в игру. Мудрость охотничьих народов гласит, что никогда не следует уходить на охоту втроем, потому что могут вернуться только двое (то есть эти двое набросятся на третьего). Мы легко ориентируемся в тройственных отношениях. В шахматах слон и ладья могут вести игру против ферзя, а в реальной жизни мы просим друга замолвить за нас словечко, чтобы не действовать в одиночку.

Самцы шимпанзе досконально знакомы с такой моделью отношений и, по-видимому, осознают важность собственных союзов. Распри внутри коалиций бывают настолько опасными, что повздорившие союзники отчаянно пытаются примириться, особенно тот, кто может потерять больше, – зачастую это альфа. Йерун и Никки всегда торопились помириться после ссоры: им требовалось сохранять единый фронт. Только что они бегали кругами, вопя друг на друга – обычно соперничая за самку, – и вот уже обнимаются, скрепляя мировую поцелуем. Это служило всем остальным сигналом, что эти два самца намерены оставаться у власти. Тот день, когда они не сумели примириться, стал днем, когда оба потеряли свое положение в группе.

То же явление наблюдается между борющимися кандидатами внутри политической партии. После того как один из них стал кандидатом от партии, проигравший бросается его поддерживать. Никому не хочется, чтобы оппозиция посчитала, будто их партия трещит по швам. Кандидаты – два бывших соперника – теперь похлопывают друг друга по спине, вместе улыбаясь в камеру. Когда Джордж Буш-младший победил в жестокой борьбе 2000 г. и стал кандидатом в президенты, его соперник, Джон Маккейн, выступил перед журналистами с натянутой улыбкой, и те выразили сомнение в том, что он готов все забыть и простить. Маккейн вызвал всеобщий хохот, раз за разом повторяя: «Я поддерживаю губернатора Буша, я поддерживаю губернатора Буша, я поддерживаю губернатора Буша».

Коалиционная политика также имеет место и на международном уровне. Меня однажды пригласили в аналитический центр в Вашингтоне. Наша группа представляла собой любопытную смесь политиков, антропологов, психологов, людей из Пентагона, политологов и одного приматолога (меня!). Это было вскоре после падения Берлинской стены; данное историческое событие много значило для меня. Когда я жил в Нидерландах, советские войска, дислоцировавшиеся в Восточной Германии, могли оказаться у моего порога за два часа – я вспоминал об этом всякий раз, как бронемашины НАТО с рычанием проезжали по близлежащему шоссе.

Основная идея этой конференции заключалась в том, что мы будем жить в более безопасном мире – теперь, когда одна из двух крупнейших мировых военных держав уходит в прошлое. Нам предстояло обсудить, чего ожидать: как будет устроен новый мировой порядок и какую пользу могут извлечь Соединенные Штаты из новообретенного статуса единственной сверхдержавы. Однако у меня были претензии к исходной предпосылке, поскольку угасание одной из двух сил вовсе не означает, что бразды правления непременно переходят к другой. Так может быть в менее сложном мире, но американцы иногда забывают, что в их стране проживает всего 4 % населения планеты. Мою оценку международной ситуации было бы легко проигнорировать, поскольку она базировалась на поведении животных, если бы один из политологов не высказал ровно те же идеи, только на основании военной истории. Суть наших докладов можно выразить в обманчиво простом тезисе теории коалиций: сила есть слабость. Эту теорию прекрасно иллюстрирует выбор Йеруном партнера после того, как сам он утратил верховное положение. На короткое время альфой стал Лёйт. Поскольку физически он являлся самым сильным самцом, то с большинством ситуаций мог справиться самостоятельно. Более того, вскоре после взлета Лёйта на его сторону перешли одна за другой все самки, и самое главное – Мама. Она в то время была беременна, и естественно, что в таких обстоятельствах самки делают все, чтобы стабилизировать иерархию. Несмотря на свое выгодное положение, Лёйт изо всех сил старался препятствовать всякому дружескому общению между другими самцами, особенно между Йеруном и единственным, кто мог представлять угрозу, – Никки. Иногда такие сцены перерастали в стычки. Заметив, что оба других самца хотят с ним дружить, Йерун с каждым днем все больше ощущал свою важность.

В этот момент у Йеруна было два варианта на выбор: он мог примкнуть к самому сильному игроку – Лёйту и получить от этого некоторые выгоды; какие именно – решал бы Лёйт. Или мог помочь Никки бросить вызов Лёйту и в итоге создать нового альфа-самца, который будет обязан ему своим положением. Мы видели, что Йерун избрал второй путь. Это соответствует парадоксу «сила есть слабость», согласно которому самый могущественный игрок зачастую является наименее привлекательным политическим союзником. Лёйт, на свою беду, был слишком силен. Присоединившись к нему, Йерун получил бы ничтожно мало. Будучи «сверхдержавой» в своей группе, Лёйт на самом деле нуждался лишь в нейтралитете старого самца. Для Йеруна логичным выбором было поддержать своей силой и авторитетом Никки. Он становился кукловодом, серым кардиналом, имеющим куда больше рычагов воздействия, чем мог бы когда-либо мечтать под властью Лёйта. Его выбор также приводил к возрастанию собственного престижа и доступа к самкам. Таким образом, если Лёйт воплощал собой принцип «сила есть слабость», то Йерун служил иллюстрацией сопряженного принципа «слабость есть сила», в соответствии с которым мелкие игроки могут занять позицию в той точке пересечения интересов, которая сулит им бо́льшую выгоду.