Иван Клулас - Повседневная жизнь в замках Луары в эпоху Возрождения

Страхи короля все возрастали. Даже королева-мать, столь горячо желавшая союза с Гизом, наконец поняла, что любое сотрудничество ее сына и Гиза становилось невозможным. Лекарь Мирон утверждал, что «именно она вывела весы из равновесия и заставила короля принять решение».

В середине декабря король получил много предупреждений, сильно встревоживших его и, в частности, усиливших «черную желчь» — депрессию, в состоянии которой он пребывал в зимние месяцы. Все сообщения были об одном и том же: герцог Гиз решил привезти Генриха III в Париж, чтобы лишить его трона. Эпернон, который правил в далекой провинции, «обиженный» королем, написал ему письмо с советом остерегаться покушения, назначенного на 20 декабря — День святого Фомы. Альфонсо Корсо, генерал-полковник острова Корсика, прибывший из Лиона, сообщил, что то же самое слышал от самого герцога Майенна. Придворный шпион узнал об этом «из уст одного дворянина де М., служившего господину де Гизу». Некий господин де Провеншер, а потом и госпожа д'Омаль, супруга двоюродного брата Гиза, если верить словам лекаря Мирона, дали тот же совет.

Капитан гвардии, вручивший королеве-матери письмо герцогини д'Омаль, оказался свидетелем разговора матери с сыном, закончившегося следующими словами: «Государь, сын мой, надо торопиться, очень долго мы ждем; отдайте же такой приказ, чтобы впредь не предавали, как на баррикадах в Париже». Однако, возможно, этот рассказ является вымыслом, поскольку впоследствии королева Екатерина пришла в смятение, узнав о том, как наказан герцог.

Искрой, вызвавшей пожар, стал, как рассказывали, обед 17 декабря, на котором собрались члены семьи Гизов. Кардинал Гиз произнес тост за здоровье своего брата — короля Франции, а потом добавил, что Валуа следует отправить в монастырь, где он наверняка станет прекрасным монахом. «Да, мой брат, — ответила госпожа де Монпансье, — вы будете держать ему голову, а я своими ножницами вырежу ему тонзуру». На следующее утро знаменитый актер Венетианелли, по прозвищу Великолепный, присутствовавший на обеде 17 декабря, проинформировал короля обо всем, что там произошло. По сведениям историка Давила, похоже на то, что идея об убийстве герцога Гиза возникла тогда же, 18 декабря.

В тот день при дворе был праздник. Старая королева-мать, хотя и очень плохо чувствовала себя из-за начинавшегося воспаления легких, устраивала в своих покоях большой прием по поводу заключения брака между великим герцогом Фердинандом Медичи и ее любимой внучкой Кристиной Лотарингской. Кристина долгое время находилась возле нее, сопровождала королеву во всех поездках, была к ней привязана и служила утешением в тяготах и разочарованиях ее жизни. Екатерина занимала во втором этаже крыла Франциска I анфиладу комнат, расположенных точно так же, как покои короля на третьем этаже. На передний двор, куда можно было спуститься по большой лестнице, выходили залы для приемов, а у государя — залы Совета, прихожая и комната королевы Луизы. Мощная внутренняя стена, служившая прежде наружной стеной феодального замка, отделяла эту анфиладу комнат от другой, которая окнами своих лоджий смотрела на сады за замком. Под комнатой короля находилась комната королевы-матери, к ней примыкали кабинеты, обшитые панелями, и молельня. Оба этажа сообщались между собой винтовой лестницей, устроенной внутри стены и ведущей в помещения чердака.

Несмотря на нехватку денег в королевской казне, праздник по поводу подписания договора получился пышным. Екатерина перевезла в Блуа из своего парижского особняка большое количество мебели и серий гобеленов, которые она хотела, пока жива, подарить внучке от себя лично. В приданое принцессе было определено 600 тысяч экю, в том числе на 50 тысяч драгоценностей. Среди подарков Екатерины стоит упомянуть восемь великолепных гобеленов, сотканных во Фландрии в 1582 году из золота, серебра и шелка, представляющих сегодня гордость галереи Уффици во Флоренции. Эта тридцатишестиметровая серия, которая, возможно, висела на стенах покоев королевы-матери, является лучшим изображением празднеств при дворе Валуа, начиная с длительного путешествия Карла IX по Франции в 1564 году и заканчивая въездом Франсуа-Эркюля Анжуйского в Антверпен в качестве принца Нидерландского в 1582 году. Молодая великая герцогиня, увезя эти произведения искусства с собой во Флоренцию, могла видеть на них лица своих родственников по лотарингской линии. Некоторые из этих родственников должны были поехать во Флоренцию, чтобы выступать свидетелями на церемонии бракосочетания. Специальный представитель великого герцога для заключения брака, Орацио Ручеллаи, составил их список: герцог де Меркер, герцог Гиз и его старший сын, принц де Жуанвиль. Господин де Бассомпьер должен был представлять отца новобрачной, герцога Карла Лотарингского.