Иван Клулас - Повседневная жизнь в замках Луары в эпоху Возрождения

13 октября делегация из 36 депутатов от трех сословий подала такое прошение королю. Генрих III отклонил его и призвал депутатов поразмыслить о возможности предоставления ему полутора миллионов ливров на насущные нужды Короны. Он грозился разогнать Генеральные Штаты в том случае, если от него потребуют присяги, но единственное, чего он смог добиться от депутатов, — это отсрочки. Принесение присяги должно было состояться после официального открытия Генеральных Штатов.

Процедурные споры вынуждали депутатов и порученцев слоняться по дворам замка. Наконец 13 октября король повелел говеть в течение трех дней и говел вместе с депутатами, затем всем следовало исповедаться и причаститься. Государь с большой помпой причащался в замковой церкви Христа Спасителя, а депутатов трех сословий причастил в якобинском монастыре кардинал Бурбонский. Наконец 16 октября с должной торжественностью состоялось королевское заседание. Большой зал Генеральных Штатов, как, впрочем, и весь замок, к приезду короля украсили дорогие золототканые шпалеры с различными персонажами и сюжетами. Шесть огромных столбов, разделявших пространство зала заседаний на два нефа, были покрыты фиолетовым бархатом, усеянным золотыми лилиями. По всему периметру построили портик, закрытый жалюзи, за которыми, словно зрители на спектакле, сидели придворные сеньоры и дамы.

С самого утра депутаты, созванные вооруженными герольдами, стали собираться в зале. Их было уже 505, а не 326, как в 1576 году. 134 депутата от духовенства, среди них 4 архиепископа и 21 епископ, одетые в свои стихари. 180 дворян надели короткие плащи и бархатные токи. От третьего сословия был 191 представитель, все в разных одеждах. Судейские магистраты — в длинных роб и квадратных бонне, другие чиновники и низшие чины судейского звания — в коротких роб и маленьких бонне, наконец, купцы в партикулярном платье. Они расположились вокруг королевского трона, украшенного фиолетовым бархатом и установленного на возвышении между третьим и четвертым центральными столбами. Во время последних Генеральных Штатов король приказал прорубить дверь в стене, соседствующей с крылом Франциска I, где на третьем этаже находились его апартаменты, чтобы из своих покоев сразу переходить в большой зал. Деревянная лестница около стены вела прямо к королевскому помосту. Следуя ритуалу образца 1576 года, в два часа пополудни герцог Гиз — главный дворецкий Франции — вошел в зал. Он был одет в великолепный костюм из белого атласа и причудливый плащ. В сопровождении отряда гвардейцев-телохранителей и двухсот дворян, державших секиры, символ занимаемой ими должности, он прошел сквозь приветствовавшую его толпу шумно выражавшую свои чувства. По деревянным ступеням он поднялся в королевские покои и вскоре вернулся с государем, королевами, принцами крови и кардиналами, государственными секретарями и членами Совета. Генрих III в очень простом одеянии взошел на помост и сел на трон, в то время как с момента его появления все присутствовавшие, обнажив головы, стояли в молчании. Затем свои места заняло королевское окружение: королева-мать — справа от короля, по левую руку — супруга, правящая королева. Ниже, на скамье с правой стороны от трона сидели принцы крови, кардинал Вандомский, граф де Суассон, герцог Монпансье, немного дальше, на другой скамье — герцоги де Немур, де Невер и де Рец. На скамье слева от трона находились кардиналы Гиз, Ленонкур и Гонди, а на некотором расстоянии от них, на другой скамье — епископы Лангрский и Шалонский, церковные пэры французского королевства. В центре большого помоста прямо перед королем, но немного ниже, у подножия трона герцог Генрих де Гиз в качестве главного дворецкого занимал «стул без спинки», спиной к государю и лицом к собранию. Используя выражение одного современника, употребленное во «Французском церемониале», Гиз смотрел на своих сторонников пронзительным взглядом, словно пытаясь «укрепить их в надежде на осуществление его намерений, его везение и его величие, словно говорил без слов: «Я вас вижу».

Присутствие в тот день на одном и том же помосте короля и его рвущегося к власти противника явилось началом противостояния, которое драматически отразилось на повседневной жизни двора, нарушив правила этикета и обычное течение времени.

За сановниками появились государственные секретари и уселись на последней ступеньке королевского помоста. И тогда, в полной тишине, король произнес свою тронную речь. Он начал с того, что воззвал к Святому Духу и поблагодарил свою мать за все, что она сделала для королевства. Потом он наметил ряд реформ, которые хотел провести в жизнь, чтобы удовлетворить требования депутатов. Это были законы против богохульства и симонии [182], отмена продажи церковных должностей и многих служб. Он заверил, что «правосудие станет более скорым и менее обременительным для народа, а за преступления будут наказывать должным образом. Он упомянул о том, что сделает для искусств и наук, для благоустройства городов королевства и упорядочения торговли; он пообещал преследовать роскошь и «излишества», а также установить фиксированные цены на продукты питания, ставшие чрезмерно дорогими.