Анатолий Адамишин - Белое солнце Анголы

Не очень прав был ангольский президент — а мы, в какой-то степени шли тогда у него на поводу, — когда он выдвигал в качестве первоочередной задачи ликвидацию УНИТА вооруженным путем, утверждал, что идея национального примирения — американская выдумка, цель которой — свергнуть его, Душ Сантуша, правительство и привести УНИТА к власти. Насчет американцев сомнений не было: США не только посредничали в конфликте, но, вооружая УНИТА, были фактически участником ангольской войны. Не исключаю, что в своих внутренних рассуждениях они отнюдь не возражали против полной смены декорации в Луанде. В любом случае роль их была двусмысленна. Но вот были ли у правительства Анголы силы спорна ослабить, а потом добить, как они выражались, У ПИТА? Пренебрежение же политическими методами, отбрасывание лозунга национального примирения только играло на руку Савимби. Над этим, считал я про себя, стоило задуматься. Но вслух на первой встрече говорить не решился. Не возражал я Душ Сантушу и когда он уверял, что если бы не поддержка извне, вопрос об УНИТА был бы чисто внутренним делом, и сами ангольцы смогли бы его решить. Решайте, отвечал я, но все же, хотя и эзоповским языком, чтобы не выглядеть человеком, дающим непрошенные советы, принимался говорить об опыте решения национальных проблем в СССР, подспудно призывая воспользоваться этим и в случае с Анголой. Но это все была лирика, главное, что хотел услышать — и услышал — Душ Сантуш, состояло в известии о практически полном удовлетворении ангольских просьб о поставках оружия и другой помощи, шедшей в львиной доле своей в счет кредитов, на моей памяти так и не возвращенных.

Лето 1986 года было необычно богатым на мероприятия, посвященные Югу Африки. В июле в Вене собралась Международная конференция за немедленное предоставление независимости Намибии. Мне она запомнилась прежде всего знакомством с И. Мальмиеркой, министром иностранных дел Кубы, нашего основного союзника в Африке, и не только в ней одной.

Министр трезво оценивал ситуацию в регионе. Он был близок к мнению французов, когда предупреждал против переоценки возможностей освободительного движения внутри ЮАР, считал, что там скорее нарастает стихийное недовольство, чем организованные выступления, сомневался, есть ли в стране организация или лидер, способные сплотить вокруг себя всех противников апартеида.

Равным образом кубинец скептически относился к возможностям СВАПО: ее отряды — сила немалая, не менее 10 тысяч бойцов, но вооруженная борьба к власти в Намибии ее не приведет. Такая позиция была для меня крайне важной, укрепляла в правильности нашей линии на политическое урегулирование.

Кубинцы лучше нас знали положение внутри Анголы. Если их количество там измерялось десятками тысяч, то наше — десятками сотен. Мальмиерка был не в восторге ни от общей ситуации, ни от того, как ведет дела руководство Луанды. УНИТА — серьезный противник, хорошо вооруженный и обученный. Промелькнула интересная деталь — к этому приложили руку и израильские инструкторы. У мятежников сильные позиции в сельской местности, солидная этническая база. Недаром Жонас Савимби, личность безусловно незаурядная, хотя и со знаком минус, долгое время использовал китайский тезис — «деревня против города». Но из реалистической оценки делался следующий вывод: сперва требуется нанести военное поражение УНИТА и поддерживающей ее ЮАР, а потом уже говорить о политических методах внутреннего урегулирования в Анголе. Второе, мол, невозможно без первого. Значит, опять война до победного конца.

Кубинец был уверен, что Луанда и люди Савимби время от времени контактируют между собой. «Но нам они об этом не говорят», — сказал он. «Нам тоже», — отвечал я.

В этом разговоре еще одно насторожило: полунамеком проскочило, что приоритет в достижении целей должен быть отдан свержению апартеида в ЮАР, что только и сделает возможным независимость Намибии. Уже тогда я поспорил на этот счет с Мальмиеркой. Позднее кубинцы развили эту мысль и пытались отстаивать ее, но без особого успеха. Слишком уж очевидны были последствия: намибийская независимость откладывалась бы до греческих календ. Кубинцы получали бы прекрасный предлог задержаться в Анголе sine dia .

Тем, кто стремится приуменьшить роль, сыгранную СССР в эпопее на Юго-Западе Африки, стоит задуматься: что бы произошло, если бы Советский Союз принял вышеозначенную точку зрения? Если бы мы дожидались краха апартеида или вслед за кубинцами поставили бы во главу угла задачу его ликвидации, обусловив этим все остальное?