Владимир Фромер - Ошибка Нострадамуса

Кто-то сказал, что детство поэта бывает или очень счастливым, или очень несчастным. Борхес не раз отмечал, что он был счастлив в родительском доме с ухоженным садом и книгами отца и предков. Семья Борхесов собирала книги из поколения в поколение.

Решив стать писателем, Борхес долго не знал, какому языку отдать предпочтение. Многие фразы в своих рассказах он сначала писал по-английски и уже потом переводил их на испанский. Решающим фактором стало то, что он видел испанские сны, а литература, по его убеждению, «управляется сновидениями».

Своего любимого «Дон Кихота» Борхес впервые прочел на английском. Позднее, когда он ознакомился с творением Сервантеса в подлиннике, то был разочарован. Перевод показался ему лучше оригинала.

В детстве Джорджи обожал бывать в зоопарке. Мальчик надолго замирал у клетки с тиграми. Его гипнотизировали их черно-желтые полосы. В старости слепой писатель мог различать только эти два цвета: черный и желтый.

В 1923 году отец дал сыну 300 песо на издание первой книги. Издателю удалось продать всего лишь двадцать семь экземпляров. Мать поэта восприняла эту новость с огромным воодушевлением: «Двадцать семь экземпляров! Джорджи, ты становишься знаменитым!»

В 1914 году семья Борхесов отправляется в Швейцарию, где Хорхе Луис сочиняет свои первые стихи и получает образование, в основном экстерном. Война надолго задержала семейство в Европе, и в Буэнос-Айрес Борхесы возвратились лишь в 1921 году. Вскоре Хорхе Луис выпускает две книги стихов и два сборника эссе, но они не приносят ему ни денег, ни славы. Все же один из критиков отметил, что этот автор блещет эрудицией, знанием философии и мастерски владеет словом. К тому же Борхес был полиглотом. Кроме испанского и английского, он прекрасно знал латынь, французский, итальянский, португальский и немецкий.

1930 год стал для писателя очень тяжелым. Он похоронил бабушку и отца. Теперь обеспечение семьи легло на его плечи, и он поступил сотрудником в столичную библиотеку имени Мигеля Кане, где проводил много времени в подвале книгохранилища, сочиняя свои тексты. С коллегами по работе, молодыми ребятами, интересовавшимися в основном футболом и женщинами, у него не было ничего общего. Впрочем, они добродушно относились к подслеповатому чудаку. Борхес и писатель были для них вещами несовместимыми. Однажды один из библиотекарей обнаружил в каком-то литературном журнале рассказ некоего Хорхе Луиса Борхеса. Его удивило полное совпадение имени, фамилии и года рождения автора с биографическими данными неприметного полуслепого человека, с которым он работал.

— Это ведь не ты, Хорхе, — спросил он удивленно.

— Ну, разумеется, не я, — ответил Борхес.

— Я так и думал, — сказал коллега и поспешил на футбольный матч.

Впоследствии годы своей работы в библиотеке (1937–1946) Борхес назвал «9 глубоко несчастных лет», хотя именно в это время появились его первые шедевры.

Как ни странно, этот человек-текст, всю жизнь занимавшийся необъятным миром литературы, был не чужд политике. Он был одним из самых непримиримых противников диктатуры Хуана Перона и открыто презирал его знаменитую супругу Эвиту, актрису второразрядных кабаре, возведенную диктатором в ранг «духовной матери нации».

После прихода к власти Хуана Перона в 1948 году Борхес был уволен из библиотеки, поскольку новому режиму не нравились его политические взгляды. Таким образом, Борхес оказался безработным и в этом статусе прожил до 1955 года, когда диктатура Перона была свергнута.

Тем не менее Борхес был в хороших отношениях с диктатором Чили генералом Аугусто Пиночетом, которого считал истинным джентльменом и уважал как энергичного противника коммунистической идеологии. Он без колебаний принял степень почетного доктора Чилийского университета в 1976 году, был принят в Лиме Пиночетом, вручившим ему орден Большого Креста, и пожал протянутую руку диктатора. Увы, это рукопожатие лишило Борхеса шансов на Нобелевскую премию. Всё готовы были либеральные шведские академики простить замечательному писателю, но только не злополучное рукопожатие. Борхес утверждал впоследствии, что он ничего не знал о кровавых расправах Пиночета с левой оппозицией. Не исключено. Ведь слепой писатель не читал газет, и у него не было ни радио, ни телевизора. Пиночет импонировал Борхесу прежде всего потому, что был противником Перона.

Впрочем, читателю все равно, каких политических взглядов придерживался Борхес, сколько у него было женщин и на каком языке он писал и говорил. С первых же страниц его книг испытываешь состояние какого-то гибельного восторга, как от скольжения в пропасть. Ощущение нереальности вызывает головокружение и желание продвигаться вперед на ощупь, как по неосвещенным ступенькам. В двадцатом веке я знаю лишь одного писателя, которого можно сравнить с Борхесом. Это Кафка.