Владимир Фромер - Ошибка Нострадамуса

Особенно же боялся он, что его отравят. Когда чуть ли не все дети Скандинавии собрали по монетке, чтобы подарить любимому писателю на день рождения самую большую в мире коробку шоколадных конфет, он, заподозрив, что они отравлены, отослал всю коробку своим племянницам. Через несколько дней, убедившись, что девочки живы — здоровы, добрый сказочник забрал коробку обратно.

Впрочем, все это не имеет никакого значения, потому что не Андерсена ведь мы любим, а его сказки.

Бернард Шоу не любил людей. Он любил идеи. Вернее, одну идею, включавшую в себя все остальные. Идею единственно верной социалистической доктрины, которая обязательно восторжествует, потому что иначе человечество захлебнется в капиталистической клоаке. Как писатель он был ярчайшим представителем английской культуры, но как ирландец Англию и англичан недолюбливал.

Всемирно известный драматург, автор популярных романов, блестящий полемист и один из самых остроумных людей своего времени, он с чисто ирландским упорством до конца долгой своей жизни придерживался взглядов и идеалов, покоривших его еще в молодости. Он был не циником, а идеалистом чистой воды и, все понимая, с наслаждением заблуждался. Хорошо его знавший Карел Чапек утверждал что Бернард Шоу похож на злокозненного сатира, который за свое тысячелетнее существование утратил все естественные черты.

Заинтересовала личность Шоу и Льва Толстого, который, прочитав несколько его книг, записал в дневнике: «У этого ирландца больше мозгов, чем следует. Поэтому в его голове нет места для глупости, и она выплескивается наружу».

Следует отметить также, что Шоу настолько возлюбил пролетариат, что не выносил интеллектуалов. Однажды он сказал: «Великие общества созданы людьми, ставившими крестик вместо подписи, и разрушены людьми, сочинявшими латинские стихи».

С 21 по 31 июля 1931 года Шоу находился в Советском Союзе с визитом. Его поездка в загадочную красную Россию началась с Ленинграда. На вокзале знаменитого гостя встречал секретарь ленинградской писательской ячейки Александр Прокофьев.

— Сколько писателей живут и работают в вашем городе, — поинтересовался Шоу.

— 224, — с гордостью ответил Прокофьев.

— И все они написали книги?

— А как же.

— Да, — задумчиво сказал Шоу, — книги сильно выигрывают, если их не читают.

Этот разговор Бернард Шоу запомнил, и находясь в гостях на даче хлебосольного Алексея Толстого, задал хозяину тот же вопрос:

— Пять, — лаконично ответил советский граф.

— И вы можете назвать их имена?

— Конечно: я, Зощенко, Ахматова, Шварц и Тынянов.

Просматривая книги своей библиотеки, — а у меня их около полутора тысяч, — в поисках понадобившегося мне латинского словаря, я обратил внимание на самую верхнюю полку, где сиротливо прислонились друг к другу книги, к которым давно уже не прикасалась ничья рука. Среди них выделялся своими габаритами пузатый О. Генри. Мама подарила мне его по случаю окончания школы в 1956 году. Его веселые, добрые, иногда печальные рассказы с лихо закрученным сюжетом и с неожиданными концовками надолго стали частью мира того подростка, каким я тогда был, Эта книга сопровождала меня во всех скитаниях, жила со мною в Польше, репатриировалась вместе со мной в Израиль, сменила вместе со мной десятки квартир. Я никогда ее не перечитывал. В этом не было необходимости. Ведь многие рассказы я знал назубок и щедро цитировал девочкам, за которыми ухаживал, блистательные фразы. Почти все помню и сейчас.

Вот, например, рассказ «Справочник Гименея», в котором речь идет о друзьях, отрезанных снежной лавиной от всего мира на целых три месяца. Они начинают тяготиться обществом друг друга и вступают в поразительную по своему языковому великолепию словесную дуэль. Привожу по памяти цитату.

«Мистер Грин, — говорю я, — вы когда-то были моим приятелем, и это мешает мне сказать вам со всей откровенностью, что если бы мне пришлось выбирать между вашим обществом и обществом самой обыкновенной куцей, кудлатой, колченогой дворняжки, то один из обитателей этой хибарки вилял бы сейчас хвостом».

Ну, разве не прелесть?

Я вообще-то кошатник, но, увы, у моих домашних была аллергия на эти замечательные создания. Я даже подозреваю, что люди, которые не любят кошек, в предыдущей жизни были мышами. В детстве мама подарила мне сборник шотландских сказок. Была там история про кота, поразившая мое воображение. С тех пор прошло много лет, других сказок из этого сборника я не помню, но рыжий кот так и не покинул моей памяти. И захотелось мне пересказать эту историю.