Владимир Фромер - Ошибка Нострадамуса

Был у Цветаевой недолгий роман и с Мандельштамом. Впрочем, при всем этом ей и в голову не приходила мысль о том, чтобы расстаться с мужем.

Поэтика Чурилина оказала несомненное влияние на творчество Цветаевой. Это видно по ее стихам, написанным в том же 1916 году. Не только рваным ритмом, но и смыслом напоминают они чурилинские стихи, где царствует мрак и воспевается смерть.

Это Чурилин. А вот эти стихи посвятила ему Цветаева в ответ на его подарок: первый экземпляр своей первой книги, который поэт хотел положить на могилу покойной матери, он подписал Цветаевой: «Повторением чудесным, наследием нежнейшим передается живой, живущей Матери, Любови, Другу Марине Цветаевой невозможностью больше дать. Аминь…» Цветаева уже была в то время матерью Али.

Чурилин помнил «неистовую Марину» всю оставшуюся жизнь. Многие стихи и большую часть своей прозы он посвятил ей.

Впрочем, Цветаева тоже его не забыла. Много лет спустя, уже в эмиграции, она встретилась с художницей Натальей Гончаровой, ставшей героиней одного из лучших ее очерков. Там, в тексте, нашлось место и для Тихона Чурилина:

«В первый раз я о Наталье Гончаровой — живой — услышала от Тихона Чурилина, поэта. Гениального поэта… ему даны были лучшие стихи о войне, тогда мало распространенные и не оцененные. Не знают и сейчас…»

Жизнестойкость — это умение выносить все удары судьбы, оставаясь самим собой при любых обстоятельствах. Такой жизнестойкостью в высшей степени обладал Тихон Чурилин. Судьба никогда не баловала его. При жизни Чурилина были выпущены всего три его книги: «Весна после смерти» (1915), «Льву — барс» и «Конец Кикапу» — обе в 1918-м, и «Жар — жизнь» (1932).

Пробыв несколько лет в Крыму, Чурилин в 1922 году вернулся в Москву, но все его попытки найти свое место в советской литературной иерархии не увенчались успехом. В этом же году он сознательно отказался от поэзии и не писал стихов целых 12 лет. Его идеи о новом революционном искусстве литературное начальство не интересовали. Разочарование и нищета привели к нервному срыву. В 1927 году Тихон Чурилин вновь оказался в сумасшедшем доме, где провел четыре года.

Еще до революции Чурилин познакомился с художницей Брониславой Иосифовной Корвин-Каменской, ставшей его женой и ангелом-хранителем. Все годы, что они были вместе, она храбро защищала его своей любовью и преданностью от тягот жизни. Он сравнивал себя с воздушным змеем, парящим в эмпирических высотах, и утверждал, что его не унесло в невозвратные дали лишь потому, что Броня крепко держала веревочку.

В октябре 1945 года на него обрушилось страшное горе. Бронислава Иосифовна умерла. Вспоминает друг Чурилина актриса Татьяна Ивановна Лещенко-Сухомлина: «После смерти Брониславы Иосифовны Тихона Васильевича увезли в психиатрическую клинику имени Ганнушкина. У него глубокая депрессия. Так мне сказали в литфонде. Он сначала не верил, что жена умерла, и не давал никому притрагиваться к ней. Говорил: „Она спит!“, а когда понял, что произошло, то перерезал себе вену на левой руке. Хотел умереть… Мой бедный друг Тихон! Талантливый поэт!..

Книга его стихов должна была выйти еще в 1940 году. Мы — я и его друзья — написали письмо о том, что стихи поэта Чурилина необходимо издать. Я повезла письмо в Ленинград, чтобы подписал Николай Семенович Тихонов, что он охотно и немедленно сделал. Откликнулся всей душой и Пастернак… Этого хотела и Лиля (Лиля Брик). И Василий Абгарыч Катанян помогал изданию. Вышел сигнальный экземпляр. Мы все так радовались. Но Жданов зарезал книгу за „формализм“!.. Бедный Тихон… Люди, люди, берегите поэтов!»